Петербургская баллада (сборник) - стр. 13
– Сколько потребуется людей?
– Человек пять-шесть. Только надежных. По-настоящему надежных.
– Этим ты намекаешь, что мы тут изрядно «накосорезили», не выявив вовремя стукача? Обижайся не обижайся, но я до сих пор в это не верю.
– Поверишь, – вздохнула она, – это факты, и тому есть доказательства. Он переживал за мать, боялся, что она не перенесет, случись что с ним. На этом его мусора и сломали.
– Теперь уж точно не перенесет, – покачал головой Руслан.
– Он сам выбрал свою дорогу. Что лучше: он один или вы все?
– И все-таки зачем же так? Ведь можно было…
– Нельзя, – отрезала она, – на кону крупные дела, и играть в Штирлица не резон. К тому же стукач есть стукач. Ты воровской закон знаешь.
– Я-то знаю, а вот с чего ты в него так свято уверовала?
– С волками жить…
– Сумасшествие какое-то. Ты, и вдруг…
– Руслан, я же просила, – укорила она.
– Хорошо, хорошо… Когда нам в Питер?
– В городе надо быть через три дня. Кроме одежды, ничего брать не надо – Север обеспечит всем необходимым.
– На сколько планируется гастроль?
– Ориентировочно две-три недели. Как справитесь.
– Чем заниматься конкретно? Кражи? Налет? Я должен знать, как подбирать людей.
– Подбирай надежных. Остальное расскажет Север. Знаю лишь, что «мокрого» не предвидится. Для этого у него есть свои специалисты.
– Да, я уже заметил.
– Не убивала я его, Руслан, – она посмотрела в его глаза, – правда, не убивала. Человек со мной был, от Севера. Он после дела сразу отвалил, а я должна была с тобой переговорить.
– Тело-то куда дели?
– Не знаю.
– Сволочи вы все-таки!
– Не оскорбляй меня, Руслан, – попросила она, – от тебя я не хотела бы слышать подобное.
– У меня друга убили, – сказал он тихо, – а еще нескольких друзей сейчас допрашивают менты. А я с тобой здесь коньяк распиваю…
– Прости. Так уж вышло… У тебя ведь сегодня день рождения? Я знаю, что это жестоко…
– Почему-то получается, что все, что связано в моей жизни с тобой, жестоко, – вздохнул он и через силу улыбнулся. – Правда, если посмотреть на это непредвзято, то все пошло мне на пользу. Все, что я имею, чему научился, и даже то, кем я стал, все это я получил благодаря тебе.
Она отвела взгляд и попросила налить коньяку. Некоторое время они сидели молча, стараясь не встречаться взглядами.
– Не так я представлял нашу встречу, – признался Руслан после долгой паузы, – как ни банально звучит, но не так…
– Ты исчез ведь тогда. Исчез на много-много лет. Не писал, не звонил… Слишком взрослое решение для пятнадцатилетнего парня.
– В детстве все кажется преувеличенно значимым, – кивнул он, – словно рассматриваешь мир через лупу. С годами это проходит. Мельчает. Все мельчает…
– Может, просто мы сами мельчаем?
– Тогда бы все вокруг увеличивалось, – неожиданно зло сказал он, – нет, именно все вокруг – суета сует… Уж я-то знаю…
…И время снова сомкнулось, смяв, стиснув прошедшие годы так, что сквозь них, как сквозь стекло, стало вновь видно былое…
– В юности все кажется преувеличенно значимым, – сказал ему тогда Луза, – поверь старику: болезнь юности – гигантомания. С возрастом это проходит. Сначала все уменьшается до нормальных размеров, и это проявление зрелости – видеть все таким, какое оно на самом деле, а затем все уменьшается, высыхает, съеживается – и это уже пора мудрости. «Суета сует», «и это тоже пройдет», «ничто не ново под луной»… Скука, одним словом.