Песня моей души - стр. 20
По моим щекам потекли слёзы. Метнулась к другу моему единственному, последнему близкому из оставшихся в моей жизни, обхватила его шею руками, уткнулась лицом в его грудь и зарыдала. Между всхлипами то и дело повторяла драгоценное имя:
– Ромка… Ромка…
Роман дал мне нареветься вволю, потом легонько щёлкнул меня по носу:
– И как в тебе столько воды уместилось, а, сопля моя ненаглядная?
Тут до меня с опозданием дошло, что он уже не прыщавый юноша, а зрелый мужчина, а я – смазливая фигуристая девица. И мои объятия друг может неправильно истолковать. Потому я его отпустила и отступила на шаг назад.
– И не мечтал, что снова встречу тебя по эту сторону Грани… – выдохнул он счастливо, потом смущённо прибавил, – Когда тебя разглядел, подумал вдруг, что моя козявка, если б выжила и выросла, могла бы стать такой же красивой как ты.
Теперь понятно, с чего он пытался ко мне навязаться. Хотя бы из памяти. Или ради еды только. Да, впрочем, это всё уже не важно. Он рядом! Живой он!!!
А он продолжил, в свойственной ему манере:
– Не ожидал, что попавшаяся на моём пути курица – это ты! Столько лет считал тебя погибшей! – ухмыльнулся, – Слушай, козявка, а я и не предполагал, что из тебя такая красавица получится.
Собиралась всерьёз на него обидится, но почему-то совершенно беззлобно и счастливо проворчала:
– Да пошёл бы ты в Снежные горы… вредный свин!
– Не, я от тебя теперь никуда не уйду! – заявил он с жаром, – Разве что ты выйдешь замуж или сам попаду за Грань.
И у меня сорвалось с губ, что думала, как и прежде, ещё в детстве, когда мы свободно говорили обо всём:
– Подлец, только оказался живым – и уже засматривается на Грань!
Он серьёзно посмотрел на меня и тихо сказал:
– Постараюсь пожить, пока не найду тебе другого защитника.
Чуть помолчав, робко спросила:
– А сам?..
– До того буду с тобой, сопля.
Эх, давненько мы с ним не ругались.
Притворяюсь сердитой:
– А у меня имя есть! Другое!
Он поймал меня за конец косы:
– Знаю, козявка моя прекрасная!
Безуспешно пыталась отобрать косу, а негодяй громко хохотал и лишь крепче сжимал пальцы. Показавшиеся путники растерянно посмотрели на нас и молча прошли мимо. Вообще, жизнь, в которой есть хотя бы один человек, которому небезразлично твоё состояние – очень ценный дар.
– Но таки ты меня теперь накормишь? – ухмыльнулся он опять, – По-честному?
Друга дорогого, который столько сделал для меня, я не могла не накормить!
И уже с радостью сидела рядом и смотрела, как он уничтожает мои припасы. Век бы сидела и смотрела, как он ест.
Впрочем, мужчина практичный всё поедать не стал. Со вздохом сумку отложил. Смахнул крошки с бороды. Опять взглянул на меня серьёзно. Сказал грустно:
– Но… я думал, что ты тогда сгорела. Я ещё долго не мог спать по ночам: мне снился твой крик или то, как ты падаешь, задохнувшись от дыма. Снилось, как тяжёлые горящие балки падают на тебя… – он вдруг сдвинулся ко мне, сжал меня в объятиях, крепко-крепко, но я уже не сопротивлялась – ему я верила, – Значит, ты выбралась. Ты смогла тогда выбраться! Как же я рад!
Шмыгнула носом. Накрыла его ладони своими.
– Тогда, осенью, я вылезла через окно, едва до моей каморки долетел запах дыма.
– Выходит, ты не осталась в загоревшемся доме? Какое счастье!
Ещё недавно думала, будто наша встреча невозможна, но мой единственный друг теперь сидит рядом со мной! Прижалась к нему лицом. Как когда-то в детстве, когда мы рядом сидели, усталые или счастливые, что раздобыли себе еду.