Песни бегущей воды. Роман - стр. 13
– Дедушка, вы чего здесь?
Джаркын поднял голову. В тумане перед ним в жарких одеждах сидит… лягушка. Влажной лапкой поводит по щеке, завела свою песню. Джаркын отмахнулся, а она толкает, тормошит. Старик воротит голову, да не отвертишься – настырная! Да как плеснет водой, туман сразу рассеялся, и превратилась лягушка в девушку.
– Кто ты? Что тебе надо?
– Я – Айгуль! Пойдемте, я вас до дома провожу.
– Айгуль… – Джаркын узнал внучку родственника. – Ой, дочка, не домой мне надо, старуха моя померла, лежит там, людей позови…
Всем миром проводили Айтулин. Высокий холм насыпали. Джаркын сам воткнул в него длинную палку с конским хвостом на конце. Кто-то из женщин повязал на нее моток цветных нитей. А людская молва понесла весть о разбойниках, погубивших душу. Да мало ли их бродит по земле? И не всякий отличит хорошего человека от плохого. И разбойник на людях старается быть как все, чтобы его привечали, делились кровом и пищей.
Как ни горевал старик о своей старухе, а мысли о мщении вяло провисали в его больной голове, как те нити на погребальном холме. Если и была какая-то живость в старом человеке до того, то теперь он чувствовал себя никчемным, бессильным, и не осталось в нем никаких желаний и никакой заботы. Одиночество холодило его сердце, забирало последние силы.
Поначалу люди помогали. Кто еды принесет, кто посидит рядом, поговорит о том о сем. Но горе близко только тому, кто хранит его в своем сердце, а у других и так забот хватает.
– Джаркын, ты бы перебрался к нашему стойбищу поближе, – предложил вождь племени, навестивший старика. – Овец в общее стадо отдай, не прокормишь зимой. А тебе найдем место в теплой юрте.
– У меня своя есть, – ответил Джаркын.
– Оно-то так, но пустая она без хозяйки, а у нас всегда найдется чашка горячей похлебки.
Не убедил вождь. Не пошел Джаркын к людям. Как ни тосковал он по старухе, а обычные хлопоты по хозяйству отвлекали. Овец пасет, дрова к зиме готовит, юрту починяет. Разобрал вещи, ненужные стал менять на еду. У кого курт возьмет, у кого сухого мяса. Летом они со старухой запаслись травами, целебными корешками, насушили ягод, навялили яблок – зиму продержится!
Старый пес всегда с ним. Разве что куда улизнет, чтобы еды раздобыть. От хозяина мало что перепадало! Но пес свою службу нес, как положено. Не еда привязала его к человеку. Богом он поставлен охранять его от всякого зла. Хозяйку не уберег, за что помнил свою вину. Но нет страшнее врага, чем человек! А за хозяином следил исправно. Как кто чужой к юрте, так кидается в ноги, лаем исходит.
– Совсем пес твой озверел! – жаловались гости.
Джаркын для острастки цыкнет на него, но не бьет. Понимает, что за него пес горло дерет. Да и кроме безмозглых овец никого у него не осталось. Вот и выходит, что пес – самый близкий из всех живых.
За зиму Джаркын прирезал пару овец. А что их жалеть? Помрет, кому они достанутся? То-то же! И не жалел. Зима прошла. Сердце успокоилось. С весной и силы в тело вернулись. Крепким стал чувствовать себя Джаркын. И все чаще всматривался вдаль, за озеро, на далекие горные хребты. Что там за ними? Выйдет пасти овец и все смотрит в небо. Сокол пролетит – напомнит ему старый сон. Достанет Джаркын заветную лягушку – всегда ее с собой носит! – и вертит в руках, разглядывает. А сокол своим полетом все тревогу нагоняет. Потерял Джаркын покой.