Песнь златовласой сирены - стр. 29
Мне пришла мысль, что лорд Тагуан является родственником королевы. По крайней мере, она тоже обладала пламенными волосами. Вполне вероятно. Это объясняло дружбу с Кайлом и то, что защищать его Харн намеревался до последнего. Как жаль, что я не любительница послушать сплетни. Сейчас бы мне они пригодились. Знала лишь одно, что старший и младший сыновья короля – бабники, а вот о втором принце судачили, что он женщинами не увлекается, и выражения лиц при этом делали с этаким намёком. Что имели под этим в виду, мне до сих пор непонятно.
«Он меня теперь точно прикопает, когда узнает, что я его обвела вокруг пальца», — обожгла меня мысль. Обмануть самого принца?! На какой-то миг у меня задрожали колени, но случайный взгляд на браслет вернул самообладание. По крайней мере, пока он на мне, Харн ничего не сделает, так как поклялся меня защищать. Страх выпустил моё сердце из своих тисков. Ничего, прорвёмся! Между прочим, я его ни о чём не просила, сам навязался со своим опекунством. Понимала, что просто себя успокаиваю, но ничего иного не оставалось.
Я шла быстрым шагом за… даже не знаю, как теперь его и называть. После новой информации о своём опекуне, звать его просто Харном язык не поворачивался даже мысленно. С любопытством я крутила головой по сторонам. Если бы не предстоящая встреча, то я бы смогла в полной мере оценить роскошь и изящество дворца, насладиться красотой витражей и мозаики, картин и гобеленов. Я во дворце! Разве я могла хоть на мгновение представить, что окажусь здесь? О таком я и не мечтала. Но мне нравилась простая жизнь, что я вела. Мои мечты заканчивались нашей таверной, хотя лучше не думать об этом и не вспоминать.
Его величество пожелал поговорить сначала с сыном наедине, и меня оставили ждать в приёмной. Я просидела довольно долго, прежде чем меня позвали. С бьющимся сердцем вошла в открытые двери.
Сразу испугалась одинаково раздражённых отца и сына, от них разве что искры не летели. Харнелий был похож на отца. Только волосы светлее, да блеск серых глаз не стальной. Его величество окинул меня скептическим и изучающим взглядом. Было такое чувство, что меня просвечивают насквозь. Сразу стало ясно, что моему присутствию не рады и благодарить меня явно не собираются.
— Не буду скрывать, тот факт, что мой сын оказался настолько непредусмотрительным и недальновидным, что взял под опеку неизвестно кого, меня огорчает.
От этих слов я сжалась, желая провалиться сквозь землю. Да что это такое?! Мне, например, это тоже не нравится, да кто меня спрашивал! Почему я должна чувствовать свою ничтожность и вину за это? Под влиянием этих мыслей и несправедливых обвинений, во мне поднялось возмущение, которое позволило распрямить плечи и твердо встретить прожигающий меня взгляд короля.
— Я хочу знать, кто ты, откуда ты и твоё полное имя!
Пришлось достать блокнот. Карандаш в моих чуть дрожащих пальцах замер над девственно чистым листом бумаги. Это катастрофа! Что написать?! Под страхом смерти я не могла признаться в том, что со мной произошло. Нахмурившись, я решительно написала: «Лоран. Шестнадцать лет. Родных нет, и о прошлом вспоминать не хочу…» На последнем слове карандаш замер, и чуть поколебавшись, я твёрдо дописала: «...и не буду!». Вырвав лист, я передала его своему опекуну, так как он стоял рядом. Приближаться к его величеству я опасалась.