Песнь красных песков - стр. 26

Мрамор устилал площадь вокруг святилища, отчего глянцевый блеск буквально ослеплял своей чистотой. Лучи солнца, огибая колонны из белого гранита, мягко стелились по плитам и рассыпалась алмазными бликами по их поверхности. Четырехгранный минарет [2] буквально утопал в свете, поддерживая собой небосвод, и напоминал огромный трон. Именно благодаря богатству белого цвета изумрудная крыша святилища сильно выделялась на фоне других строений и создавала иллюзию, будто вся кровля сложена из драгоценных камней.

— Она настоящая? — открыл рот Пол и замер в сотый раз. Не от боли, а шока.

— Вполне, — тихо рассмеялась я.

Почему-то восхищенный взгляд чужеземца немного согрел сердце и придал уверенности, от которой захотелось расправить плечи. До сего момента ничего интересного в Маракеше Пол не заметил: дома из красной глины, приевшиеся рисунки и яркие краски. Они совсем не вызывали отклика в душе того, кто смотрел на Амррок с презрением. Теперь же одно-единственное здание доказало, что амрроканцы тоже умели творить великое.

— Святилище Мудреца [3] построено королем Хасаном четыреста лет назад. В ней три внутренних двора и триста колонн. Говорят, что его величество пожелал таким образом увековечить память о себе, — блеснула я знаниями, но сразу умолкла. Пол перевел взор с башни на меня, однако стекла окуляров помешали рассмотреть выражение глаз и понять, о чем он думал.

— Сколько загадок ты прячешь, Жасмин?

Я растерялась, и пока подыскивала достойный ответ, Пол устремился вперед за дядей Каримом. Захотелось одновременно попросить прощения за чрезмерную болтливость и обидеться, поскольку мои знания толком никто не оценил. С другой стороны, для чего чужеземцу история нашего народа? Он ясно дал понять, что при любом удобном случае покинет земли Пандеи. 

— Поторопимся, муэдзин не будет ждать вечно, — требовательно сказал дядя Карим.

Шаловливый теплый ветерок подхватил полы его джеллябы. Он норовил сбросить остроконечный капюшон и растрепать жесткие кудри, отчего хаджа постоянно одергивал одежду.

— Муэдзин?

— Священнослужитель, мой господин, — ответил на этот раз Али. — Как у вас монахи, так у нас правоверный амрроканец, призывающий к молитве жителей города.

— Век живи — век книжки читай, — буркнул Пол и опустил голову. — Мне разве туда можно? Я же другой веры.

— Нельзя, — ответил хаджа, — но надо мне. Я должен подписать у служителя ваш брачный контракт и получить благословение Мудреца для проведения церемонии.

— Какой еще брачный контракт? — возмутился Пол, однако его никто не услышал.

Всполошились стражники, поняв, что церемония затягивается. Они достали сабли, но дядя Карим вовремя поднял руку и коротко проговорил:

— Рискнете навлечь на свои бедовые головы гнев Мудреца? Великий все видит и слышит, кровь, пролитую в стенах его святыни, он никому не простит. Даже служителям султана.

Этого оказалось достаточно, чтобы стража отступила. Один с короткой козлиной бородкой недовольно цыкнул.

— Капитан Ильдас будет в ярости.

— Пусть небесам предъявит претензии, — сухо ответил хаджа. — Или мне, но больше не переступает мой порог в поисках помощи от очередной хвори после посещения Дома Наслаждений!

Я опустила взгляд на плитку под ногами, щеки обожгло жаром от слов дяди Карима. Али отвернулся, а Пол несколько раз кашлянул в кулак. Реакцию стражников я не видела, однако понимали, что и им было некомфортно услышать подобные речи о своем начальнике. Впрочем, кому как не хадже знать о болезнях местных жителей?