Пещера - стр. 23

– Человечеству нужна новая религия. Без нее мы все пропадем. Напрасно ухмыляешься. Есть что-то в грамотном, интеллигентном промывании мозгов. Все равно они у нас промыты, только вот не тем.

– А чем мы сейчас с тобой занимаемся?

– От этой гадости мозги только болят. Завтра мне будет крышка. Наливай, что там осталось.

– Вот, закусывай. За здоровье!

– За здоровье. Какая гадость, – Павел скривил рот. – Нужна умная, современная религия. Для таких, как я.

– Лучше водки ничего нет, Паша.

– Тебе не понять. Молодой еще. А я вот не знаю, как дальше жить.

Дмитрий поглядывал на захмелевшего друга, прикрывая мысли дружеской улыбкой. Постарел. Он замечал это против желания, опасаясь пробуждения давнего своего попутчика – глубоко скрываемого чувства вины. Перед Павлом оно наваливалось с особой силой. Как ни перед женой, ни перед сыном, ни перед матерью.

– Мы с тобой одного возраста.

– На бумаге. Посмотри на себя, посмотри на меня. Ты еще пацан.

– Ну что ты опять заладил?

– Ладно, не буду. Но ты мне скажи: ты чувствуешь в себе перемены с возрастом?

– Какие перемены?

– Не чувствуешь.

– Ну, почему? Много перемен.

– Например?

Дмитрий откинулся на спинку стула, Павел последовал его примеру. Наступила небольшая пауза.

– Я совсем по-другому хожу в горы.

– Это хорошие перемены, я не о том.

– Не перебивай. Дай договорить. Я теперь не знаю, что меня тянет туда. Когда-то было проще понять: приключение, честолюбие, природа, скука. Теперь это все не так важно и интересно, но какая-то сила все равно выталкивает из города, и сопротивляться ей трудней и трудней. Знаю, что нужно быть с сыном, с женой, с тобой. И хочу. Наверху часто об этом мысли, но спускаюсь вниз – и через неделю опять зудит.

– Там жить легче, потому и тянет.

– Совсем по-другому, чем в нашу молодость. Помнишь особое чувство, когда возвращаешься домой в тепло, к вкусной еде, к девочкам в коротких платьях? Как будто заново родился. Теперь все наоборот, я чувствую настоящий подъем, когда возвращаюсь обратно в горы. Выгляну утром из палатки и понимаю, что опять живу.

– Мне бы твои проблемы. Я совсем не о том. Твоя религия замечательная, это я и сам знаю. Но чтобы ее практиковать, нужно иметь много здоровья. Молодым нужно быть. А когда молод – на черта тебе помощь? Вот когда член становится похожим на вопросительный знак…

– Ну ладно, не прибедняйся. Серьезно, что ли?

– Да не в этом дело. Вопрос в том, для чего подниматься утром. Ему и мне. Время беспричинной радости жизни ушло.

– Что с тобой сегодня? Пить точно надо меньше, хрен старый.

– Да не сегодня. Уже давно. Что-то исчезло. Ощущение того, что много радостного еще впереди. Что еще что-то со мной случится, встретятся новые люди, новые друзья, новые женщины, новые приключения. Нет этого больше, исчезло. Впереди пустота, усталость в глазах. Нужна новая вера. Или старая. Что-то нужно, Дима.

– Найди себе бабу на стороне.

– На черта мне баба?

– Лучше религии.

– Не знаю. На что надеяться? Где искать опоры? Кто подскажет, как дальше жить, радоваться, как стареть? Как стареть – очень важно. Я не знаю, как это делать.

– Все, тебе сегодня хватит. Понесло. Ты за мной не гонись, я только что с горы.

– Да брось ты, я не пьяный.

– Чаю хочешь?

– Давай. Пофилософствовать человеку нельзя?

– Можно. Я как начинаю задумываться над жизнью, так сразу знаю, что пора в горы.