Первые грозы - стр. 25
– Не понимаю.
– Как не понимаешь? Взрослый уже. Просто твоя мать, она такая, такая… только не обижайся, мямля. У неё и мнения своего нет. Ходит только в рот заглядывает. Как у Райкина, впрочем ты не знаешь… она тебя с открытым ртом слушает и во всём соглашается. Не обижайся только.
«Сам-то кто! Сидишь, мнёшься!» – подумал Витя. Его начала накрывать злость. Не из-за того ли, что отчасти отец был прав. Мама своего мнения никогда не имела. Вон как на отчима смотрит! Что скажет, то и сделает! Витю самого частенько бесила мамина беспомощность. Один раз он даже накричал на неё в порыве гнева, а она заплакала. Тогда Витя грохнул об пол чайник. Мамины слёзы раздражали его больше беспомощности. Потом стало стыдно. Ему всегда бывало стыдно за свои приступы агрессии. Он выскочил из квартиры и, сидя во дворе, смотрел на окна и думал о том, как она плачет. Но подняться и успокоить не мог, просто не умел.
– Хорошо, – с трудом сдерживаясь, сказал Витя. – С этим ясно. А как же я?
– А что ты? – отец искренне удивился.
– Её ты бросил, а я? Любил и разлюбил?
– Вить, но всё ж не так…
– Как? – Витя не отступал.
– Она не позволяла.
– Она же мямля! – засмеялся Витя. – Как она могла запретить?
Отец беспомощно развёл руками. Ответа у него не было. Тут на Витю накатило.
– Сволочь! – прошипел он. – Катись отсюда!
– Ты чего? – отец поднялся, схватил букет. – Чокнутый!
– Катись! – ещё громче заорал Витя. – Катись, пока не вмазал!
– Точно псих, – отец зашагал прочь.
– И запомни, – неслось ему в спину. – Ты мне никто! Мой отец был героем и погиб, выполняя задание! Другого у меня нет и не будет!
Мужчина прибавил шагу, а Витя вывалил содержимое рюкзака на лавку и принялся отрывать от него заплатки. В этот момент к нему и подбежал Лёша. Потом Витя ехал в автобусе, пытаясь забыть, и ему это почти удалось. По крайней мере о той встрече он никому никогда не рассказывал.
Глава 11
Ню была человеком увлекающимся. Порой даже слишком. В шесть лет выучила все до единого названия динозавров, в десять могла начертить по памяти карту звёздного неба. Увлечения накрывали её волнами, погружали в самую глубину, а примерно через год они становились скучны, и Ню вгрызалась во что-то новое, например в корейский язык, который неожиданным образом не казался скучным. «Корейский» период её жизни длился уже третий год, грозя стать делом всей жизни. После школы Ню мечтала поступить на востоковедческий факультет.
Она уже умела бойко писать на корейском с кучей ошибок, а произношение довело бы до обморока любого корейца, хоть южного, хоть северного. Ню иллюзий не строила и занималась языком в любое свободное время. К сожалению, школьные предметы ей были полностью заброшены. Что поделать? Заставить себя заниматься чем-то, что ей не нравилось, Ню не могла и не хотела.
Мать высоких оценок не требовала, считая дочь глуповатой, а выше головы, как говорится, не прыгнешь. На второй год не остаётся и слава богу! Что думал отец оставалось неясно. Если у него и было мнение по поводу учёбы Ню, то он держал его при себе.
Другим непреходящим увлечением девочки были музеи. Она любила ходить по залам, рассматривая экспонаты, особенно её привлекали картины. Пока одноклассники зевали на экскурсии, она с жадностью впитывала каждое слово.
В этот раз снова намечалась поездка с классом. Уже целых две недели Ню выпрашивала у родителей деньги, но те не сдавались.