Первая Ведогонь - стр. 54

Скоморох

А когда я наяву засыпаю, я тоже ведь прохожу через какие-то состояния. Они похожи на Дрему, Укемь и Кемарь?

И где в это время моя душа? Она ведь в каких-то образах не здесь, если ей снится сон. И при этом она находится в теле, я так думаю. Как она может быть в теле, и при этом я нахожусь во сне?

5.

Ведогонь-2

10.11.04

от Вьюрки

Я наблюдала за собой, когда засыпала. И начала вспоминать, как вообще я засыпаю и сплю – что со мной происходит.

Когда я ложусь спать, сначала во мне суета, как будто что-то там носится и мельтешит. Потом как будто что-то щелкает, и я вдруг понимаю, что мне стало тихо и хорошо.

Я тут же успеваю отметить и удивиться, что раньше, оказывается, был гул и мельтешение. И было тяжело. Но я не замечала этого, потому что это привычно и всегда. И только после этого щелчка я понимаю, что жила в суете и гуле.

Наверное, это душа облегчается после того щелчка. Что же это за щелчок? Мне кажется, это как пленка между мирами – я через нее проскакиваю, и это кажется щелчком.

Почему-то вспоминаю Остров и обряд перехода в Русалки[18]. Когда Саныч их продергивал через кляцу[19] и позади что-то оставалось, и они становились легкие. Что-то похожее, очень похожее. Душа освобождается и становится легкой.

И похожее было, когда выводил меня плясать. Сначала была я привычная, потом вдруг я как будто чрез что-то проскочила, кажется, я даже ахнула и вдруг поняла, что я другая и легкая. Это что же, я на Острове была в Дреме, или я что-то путаю?

Но когда переходишь в Дрему – по-моему, что-то похожее происходит.

И точно – сначала я удивляюсь – надо же, как было тяжело и суетливо, а потом радуюсь – как стало хорошо и легко. И пропадает много мыслей, остается что-то одно. Одна дума. Точно одна, поэтому и легко – не разбрасываюсь.

И эта дума мне кажется, какая-то задача, которая внутри вертелась весь день, а я ее отталкивала и откладывала на потом. Она внутри как бы фоном весь день была, но я ее не замечала из-за шума. А тут шум отпал, и осталась только она. Но я ее не решаю тут, по-моему, я ее отмечаю как бы для себя, и тут же перехожу в Укемь.

Мне кажется, это Укемь. Потому что появляются образы, и я в них плаваю и играю, и летаю. Я начинаю их создавать, менять и переделывать. По-моему, там не все мои образы, есть те, про которые я знаю, что это я сделала. А есть те, которые просто есть, до меня. И некоторые можно менять и играть с ними. Есть те, которые нельзя трогать, и они как будто чужие. Вот смешно, что пишу. Но у меня полное ощущение, что это так.

И еще это иногда напоминает «Хроники Амбера» – где герои путешествовали по мирам, меняя их до тех пор, пока мир не становился таким, какой им нужен. Так они оказывались дома, например.

В детстве мне это состояние очень нравилось, и я помню, что я нарочно в нем задерживалась. Я там играла и летала. Ну да! Летала и радовалась, что я могу делать в воздухе все, что захочу. И я махала крыльями. Я очень хорошо помню, что я знала, как ими махать и как ловить воздух, чтобы парить. Но крылья нужны были не всегда, только вначале, когда я еще только вспоминала, как летать. Я ими шевелила и махала, пробовала разные движения, как бы вспоминала и приноровлялась. И сначала они были тяжелые, потом становилось все легче, а потом они исчезали, исчезало тело, и я уже совсем становилась легкая и летала сама. После этого я начинала летать по миру и смотреть и играть в воздухе. Причем, я не просто так смотрела. Мне кажется, я что-то искала, потому что что-то мне нравилось и было по душе. А что-то – нет, и я не задерживалась там.