Перстень Рыболова - стр. 36

В том мире не существовало времени. Потому Элам Ласси с трудом приходил в себя, соображая, сколько просидел вот так – минуту, час или целый день. Но то самое чувство он поймал – Амальфея указал ему, где искать.

Воздух в комнате искрил и клубился, Змею даже казалось, что проскакивали напротив него зеленые сполохи, но это, он сам понимал, только мерещилось. Старик шевельнулся и начал заваливаться набок. Амальфея вскинул руку, сухо щелкнув пальцами:

– Очнись, Змей!

Чародей вздрогнул и коротко выдохнул.

– Видел?

– Да… Я понял.

Элам Ласси сидел, тяжело привалившись к спинке кресла, и держался рукой за сердце. На виске его вздрагивала жилка, уходившая в седые волосы.

– Староват я стал для таких забав… – сипло прошептал Змей. Его пальцы с длинными перламутровыми ногтями, обхватившие ножку бокала, дрожали. – Послушай, Амальфея… Мне попались три бледных пятна. Они светились поодаль от всех прочих, то вспыхивали, то меркли…

– Будущие советники Светломорья.

Элам Ласси весь подался вперед.

– А почему так слабо?

Амальфея покачал головой.

– Я плохо вижу их души. Много сил надо приложить. Больше, чем я думал.

– Но для тебя нет невозможного, – молвил Змей. – А теперь поговорим об этом твоем оке… Я понял, что это.

Демон сощурил глаза-смарагды.

– Правители Светломорья носят на безымянном пальце… перстень. Перстень Рыболова – так его называют. Передается от одного принца к другому века, – Элам говорил медленно, короткими предложениями, роняя слова. – То ли оберег от колдовства, то ли символ единства архипелагов в Светло…морье… Была легенда, что это око самого Первого рыболова, которое он отдал богам – спасти свой народ. Остался слепой и сорвался… в пропасть… – Змей налил травника, опрокинул в себя полный бокал и перевел дыхание, после чего заговорил ровнее.

– Кто его уже разберет, столетия прошли. Лет двадцать назад случилось мне перстенек видеть, еще у прошлого принца… Ничего особенного, тонкая оправа, даже вроде не золотая, и большой голубоватый камень.

Элам встал с места, чтобы поразмять ноги и разогнать кровь. Опасно все-таки было отпустить всех, запоздало подумал он. Случись что, и помочь некому будет…

– А ведь знаешь, что я тебя не оставлю, – прозвучал в ответ на его мысли голос Амальфеи. – Пока я рядом, твое сердце не остановится.

– Прости, – сказал Змей. – Иногда я все же боюсь того, что выше моего понимания… – он обошел стул, где сидел Амальфея, стараясь не коснуться демона. В прошлый раз, когда его рука ненароком прошла сквозь Амальфею, на полдня онемели пальцы.

– Не тебе объяснять, что я мастер определять свойства вещей, но тут и мне любопытно стало, что за диковина. Какая-то сила за ним стоит, но природу ее разгадать не берусь. Сродни силе первородной, неразбавленной – огня, воды или земли. Никогда не слышал, чтобы перстень хоть как-то себя проявлял. – Змей пощипывал завитую седую бородку. – Доподлинно известно, что когда почил старый принц, реликвию передали Серену. В королевском дворце портрет есть, где он с перстнем писан, в семнадцать лет, еще до твоего прихода. И когда это произошло, перстень был при нем. А в том, что принц умер, я уверен. Нет, перстень покоится на дне морском, либо в брюхе какой-нибудь рыбы… Неужели так сильно тревожит?

– Прямой угрозы будто нет, – помедлив, ответил Амальфея. – Пока. Однако на моей памяти бывало, что подобные вещи столетиями молчали…