Переулок капитана Лухманова - стр. 28
Мак сказал, отдавая Маше ватного крокодила:
– Все-таки грустное это дело – снимать наряд с елки…
Маша не согласилась:
– Ну, не такое уж грустное. Ведь вспоминается праздник.
– А еще вспоминается, что долго не будет ничего хорошего. Каникулы кончились, впереди ползимы, холод как на полюсе, радостей никаких. «Дети, у вас самая ответственная учебная четверть»… – это он очень похоже изобразил «англичанку» Эльзу Борисовну.
Маша посмеялась, но опять возразила:
– В этой половине зимы уже будто просыпается весна. То есть ее ожидание. Солнце ярче, день длиннее. И облака бывают пушистые, как вата. Смотришь на них и думаешь: скоро март…
– Ага, «скоро»! Задубеешь, пока дождешься…
– Ну… если до марта еще далеко, можно себя утешать: «Вот уж скоро будет скоро»…
– «Утешение – умора», – досадливо срифмовалось у Матвея.
– Дразнишься, да?
– Да. И сейчас брошу тебе на кумпол этот шар.
– Бросай, у меня волосы пружинистые…
Отблески лампочек искрились у нее на кудряшках. Мак подумал, что, конечно, не шар, а вот этого пластмассового лягушонка можно бы и уронить (если осторожно).
Верхняя часть елки была уже свободна от игрушек. Мак стоял теперь на нижней ступеньке, голова Маши оказалась чуть ниже его колена. Кудряшки коснулись голой ноги, и пробежалось по нервам щекотательное замирание. Маша этого не заметила: она разглядывала ушастую куколку.
– Мак, смотри! Что-то знакомое… То есть кто-то знакомый.
– Еще бы! Это же Крылатый Эльф, сын Брагича.
– Ой, точно! Вылитый Элька… Мак, это кто его слепил?
– Сама не догадаешься?
– Ох… Огонек, да?
– Конечно!
Огонек, Федя Огоньков, четвероклассник, похожий на сверчка с удивленными глазами. Известный всей школе «Мастик-пластик». «Мастик» – от слова «мастер», «пластик» – потому что лепил из пластилина и каких-то специальных, быстро твердеющих составов. Его коньки-горбунки, динозавры, карлсоны с пропеллером, буратино, рыцари, марсиане, дюймовочки и танцующие слонята появлялись повсюду: на выставках, школьных лотереях, ветках новогодних елок, просто на подоконниках в классах, на полках в кабинетах… Иногда он лепил и маленькие портреты. Однажды сделал для Дня искусств статуэтку школьного директора Льва Сергеевича – сутулого, с носом-огурцом и уж-жасно грозными бровями. Все покатывались со смеху. Правда, кое-кто боялся, что директор разгневается, но он тоже посмеялся, а статуэтку после выставки выпросил у Огонька для своего кабинета. В обмен подарил «Мастику-пластику» модель старинного автомобиля…
Мак поставил кукольного Эльку на ладонь.
– Я его выиграл в лотерее на Осеннем празднике. Огонек туда кучу своих поделок отдал…
– А-а! Я помню. Только я там ничего не выиграла… Мак, а почему с ним так случилось? Ни с того ни с сего? Никто не может объяснить…
– Ну, лейкемия же, рак крови… – Мак сжал в себе холодок. – Такое хоть с кем случиться может. Ходит человек, ничего не чувствует, а потом раз – и с ног долой… Ну и начинается по всем газетам-интернетам: «Помогите мальчику, помогите девочке, нужен миллион для операции!..» А где его возьмешь, миллион-то? Был бы сын олигарха – другое дело…
– Не знаешь, много уже собрали?
– Мирослав говорит, что немало. Только нужно в десять раз больше – для пересадки костного мозга… В разных местах проходят всякие сборы и концерты, да сразу разве наберешь… Мир уже несколько раз выступал…