Пересечение вселенных - стр. 89

– Но Бог…– начал Оуэн.

– Бог создал наш мир и забыл о нас! – прервал его Юрий.

– Им дана свобода выбора. Почему Бог должен делать его за вас? – возразил Оуэн. – Или, по-твоему, жизнь вообще не имеет смысла?

– Я подумаю на эту тему. Но мой выбор повлияет лишь на мою вселенную.

– А ты разве живёшь в другой? – усмехнулся Оуэн. – Кстати, а почему ты искусство причислил к религии? – спросил Оуэн.

– Искусство частенько возводит своих собственных идолов. А, кроме того, люди искусства также хотят есть, а значит – продаются. Прославляя тиранов и пряча пороки и язвы общества. И усыпляют мир развлечениями. В ход идёт всё – представления, увеселения, бои зверей, гладиаторов, показательные казни, коррида, бои без правил и прочее. Потому бесконечно стремящиеся к наслаждениям люди хотят хлеба и зрелищ. А не… ну, не знаю – мира в душе, что ли.

– Но это просто детские болезни Эволюции. Душа зверя хочет кровавых боёв и развлечений, а душа, ищущая духовного совершенства – видеть благо для других.

– Слишком медленно она совершенствуется, – вздохнул Юрий. – А, может, мне стать монахом? – вдруг заявил он. – Буду наблюдать благо в лице бессмертного Бога. Но это скучно. И какая от этого польза людям? Может, когда-нибудь потом? Когда потеряю надежду увидеть что-то из области блага здесь, на Земле?

– Да, ты прав – надо или найти своё место в этом мире, или оказаться вне его.

– А скажи, Оуэн, а где философы? Посредине? Они и не в этом мире, и не в ином. Их не причислишь к отшельникам? – сказал Юрий. –Философ, значит – любомудрый, мыслитель. Ему ведь ничего не нужно, кроме познания и истины?

– Отшельник потому так и зовётся, что отошёл от мира навсегда, – ответил Оуэн, – Мир, как и его истины, отшельника больше не интересуют. Философ же, хоть и не участвует в событиях мира, ищет… объяснения им. Но более всего он стремится к познанию истинного мироустройства этого мира. Можно сказать: философ, отстранившись сам, максимально приближает мир к себе – для его осмысления. Он подобен независимому судье, беспристрастному наблюдателю. И остаётся таковым до тех пор, пока не возомнит себя единственно познавшим истину. И не пожелает перейти из мира Духа в реальный мир, пожелав исправить его, воздействовать на мир своими идеями. Это уже не философ, а революционер.

– То есть, пока не захочет изменить чужие вселенные? Как Платон, например? – отозвался Юрий. – Истинный философ свободен и открыт только для диалога. Он сидит в своей бочке, пока ученики сами не придут к нему почерпнуть мудрость. Смешно звучит, да?

– Да, но верно, – сказал Оуэн. – Общество само должно быть готово к восприятию философских идей. Смысл жизни философа – прозревать истины. Как и религии, впрочем. Которая должна заботиться только о чистоте Души. Как только они выходит за эти рамки, то начинаются революции и религиозные войны.

– Как, например, идеи Ницше или философов-материалистов – Гегеля, Фейербаха, Энгельса и Маркса – изгнавших из мира Бога? И на первое место поставили материю, а не Дух.

– То есть – философы утеряли свободу Духа? Я бы поставил знак равенства между понятиями: философ и свобода, – заметил Оуэн.

– Ну, только если это не вседозволенность, – внёс свою поправку Юрий. – Иначе это уже будет хаос и анархия.

– Верно, – согласился Оуэн. – Философ не насаждает свои идеи, не создаёт армии, не борется с существующим порядком с высот разума. Он лишь констатирует и наблюдает. Иначе это уже не философ, а полководец или адепт новой религии.