Пепел и песок - стр. 14
– Извините, вы Марк?
Бенки, ты слышал, мой друг? Она меня не узнала! Но что тут странного? Тогда, в ресторане, я пил водку. Асейчас уже третий день пью белое вино. Я стал другим человеком.
– Вы Марк? Вы слышите? Почему вы так смотрите?
– Вы диалогистка?
– Я?
– Вы.
– А вы кого ждали?
– Вас.
– Значит, да. Я диалогистка.
– Как славно. И мы оба в алом, чудесная рифма.
– Мне почему-то кажется – я не вовремя. Я пойду.
– Вы как раз вовремя. Вовремя. Я чуть было не убил Марка.
ЗТМ.
Так, Бенки, для краткости мы в сценариях называем Затемнение, угасающий кадр.
14
В начале был пепел.
Вечером, двадцать один год назад, на школьном дворе, между двумя февральскими тополями мы с Карамзиным сжигаем историю.
Это четыре тома Н.К. Шильдера с хрустящими корешками – «Императоръ Александръ I».
Для этого в нашем подвале был найден удобный таз, где эмаль на дне откололась, образовав черный материк Еврарктику. Карамзин хохочет, из его треснувших губ вылетает тяжелый пар. Три тома уже казнены. Копченым прутом Карамзин переворачивает исчезающие страницы.
– Так этому Шильдеру и надо! Нечего писать историю.
– Ты не любишь историю?
– Я люблю только ту, которую придумываю сам. Почему за меня уже все сочинили? Я не просил никого!
Вижу сквозь бледный огонь лик Александра Первого на дрожащей гравюре. Александр преображается. Сперва он становится похож на соседа, мастера похмельной резьбы по дереву, потом на прощальный миг предстает в окладе пепельной бороды. И исчезает.
Карамзин легко бьет меня прутом по рукаву новой темно-синей куртки из вчерашнего магазина «Спорттовары», оставляя неизгладимый след. (Бабушка, готовься!)
– Но в последнем томе есть все-таки нечто, – произносит он.
– Что?
– На последней странице. Давай прочитаю.
– Прочитай.
Карамзин поднимает со снега тяжелую книгу, распахивает на ветру, подносит к пламени в тазу:
– Ах, как светит! Ну, слушай.
И, склонившись над приговоренным к сожжению Шильдером, он неторопливо читает:
«Нам еще остается сказать несколько слов о народных слухах, распространившихся по России в 1826 году; они были вызваны неожиданной кончиной Александра Первого в Таганроге и необычайными обстоятельствами, среди которых совершилось восшествие на престол императора Николая Павловича. Характерной особенностью всех этих разнообразных сказаний является то, что все они сходятся в одном – утверждении, что Император Александр не умер в Таганроге, что вместо него было похоронено подставное лицо, а сам он каким-то таинственным образом скрылся неизвестно куда.
Постепенно народные слухи 1825 года умолкли, и современные о них письменные следы покоились в различных архивах, как вдруг во второй половине настоящего столетия неожиданно и с новой силой воскресли старые, давно забытые народные сказания. На этот раз они сосредоточились на одном таинственном старце, появившемся в Сибири и умершем 20 января 1864 года, как полагают, 87 лет, в Томске. Личность этого отшельника, называющегося Федором Кузьмичом, вызвала даже к жизни официальную переписку о некоем старике, о котором ходят в народе ложные слухи. Легенда, распространившаяся из Томска по Сибири, а затем и по России, заключалась в том, что Федор Кузьмич есть не кто иной, как император Александр Павлович, скрывавшийся под именем этого старца и посвятивший себя служению Богу; затем независимо от устных преданий стали появляться печатные сведения о чудесах и предсказаниях таинственного отшельника, в 1891 году появилась в Петербурге специальная монография о жизни и подвигах старца Федора Кузьмича, пережившая несколько изданий».