Пенсионер А.С. Петров вернулся в СССР, чтобы предупредить тов. Сталина - стр. 7
Именно так в его жизни появился Роман Черников, поэт с печальными глазами и странными стихами. Головин никогда не забудет тот вечер 1937 года, когда, листая страницы доноса, он без тени сомнения подписал короткий и сухой рапорт: «Черников, Роман Павлович. Стихи имеют двусмысленные, антисоветские трактовки. Рекомендуется арест». Он был на допросе только один раз и не видел, как дрожали губы на бледном лице Черникова под тяжёлым светом настольной лампы, его поразили изумрудные большие глаза, которые не моргали. Именно эти глаза вспоминались потом чаще всего. Тогда, в 1937 году, поэта отпустили, можно сказать, ему повезло…
Черников был старше Головина всего на два года. Родился будущий поэт в Воронеже в 1902-ом, в 20-е и 30-е опубликовал два сборника стихов: «Красное дыхание» и «Земля и зола». С 36-го года за ним негласно наблюдали, несколько раз «вызывали на беседы» из-за слишком личных, «унылых» интонаций. В 39-ом году его новый цикл «Листопад» вызвал резкую критику цензоров за «упаднические, антипатриотические мотивы». А в декабре 1941-го, в заснеженной Москве, Черникова снова арестовали. 2 марта 1942-го он был расстрелян по 58-й статье за контрреволюционную деятельность. Реабилитируют его только спустя много лет, в 56-ом. В момент ареста Черникова его дочери Люде не было и двух лет. Мать умерла в эвакуации в 1944-ом.
Войну Головин провёл в контрразведке – СМЕРШ, проверки на пересыльных пунктах, допросы пленных и подозреваемых. Орден Красной Звезды, гордость за победу, но и усталость – всё смешалось в одну бесконечную вереницу дней, наполненных, допросами, бумагами и сигаретным дымом.
После войны зачать ребёнка у Головина и супруги не получилось и в 1947-ом году полковник МГБ оказался в детском доме под Москвой, где среди испуганных сирот увидел девочку лет семи с до боли знакомыми глазами – большими и изумрудными. В документах значилось: «Людмила Черникова, 1940 года рождения». Тогда он соврал коллегам по службе, сказав, что девочка – дочь его покойной сестры. Через два года супруга скончалась, и он воспитывал девочку один. «Товарищ полковник», так звала его Людочка, ничего не знала об истинной судьбе своего отца.
Теперь, в 1952 году, Головин продолжал служить в МГБ, курировал проверки в оборонных и научных учреждениях, но в глубине души всё сильнее росло сомнение: то ли он делал, на той ли стороне стоял? С каждым днём «охота на ведьм» казалась всё более бессмысленной и жестокой.
И вот сейчас, в просторном купе, он снова видел глаза большие зелёные глаза Черникова – только уже в лице его дочери. Люда тихо гладила рыжего кота, который беззаботно мурчал во сне. Головин тяжело вздохнул, раздавил в пепельнице папиросу и снова отвернулся к окну, чувствуя, как к горлу медленно подступает тяжёлый комок вины.
«Что скажешь ты, девочка, когда однажды узнаешь правду?», – пронеслось в его голове, и этот вопрос эхом отдавался в монотонном стуке колёс, уносивших пассажиров в холодную мартовскую даль.
Ах, судьба! Иногда кажется, что всё происходит неслучайно. И как по-другому подумать, если пенсионер Петров, полковник Головин и дочь Черникова были связаны невидимой нитью, пронизывающей ткань пространства и времени.
В далёком 1968 году Александр Степанович Петров защищал кандидатскую диссертацию под названием «Лирика Романа Черникова: потерянный голос поколения». Тогда, в годы оттепели, многие архивы приоткрылись, и забытые имена начали возвращаться из небытия. Одним из таких имён был Роман Павлович Черников, трагически погибший поэт, о котором почти никто не помнил. Работая над рукописями и личными документами Черникова, Петров наткнулся на фамилию Головина, того самого замполита, чья подпись на протоколе когда-то определила судьбу поэта.