Пехотная баллада - стр. 40
Дверь распахнулась, и вошел сержант Джекрам, сунув обе руки за пояс.
– Не вставайте, парни, – сказал он, когда новобранцы виновато оглянулись. – Привет, Три Куска. Приятно видеть тебя почти целым и здоровым, ловкий ты плут. А где капрал Страппи?
– Я его весь вечер не видел, сержант, – ответил Маладикт.
– Он не заходил сюда с вами?
– Нет, сержант. Мы думали, он у вас.
На лице Джекрама не дрогнул ни один мускул.
– Понятно, – сказал он. – Слышали, что сказал лейтенант? Лодка отходит в полночь. В среду на рассвете нам нужно быть в низовьях Кнека. Постарайтесь поспать. Завтра будет долгий день, если повезет.
Он развернулся и вышел. Вой ветра прервался, когда дверь закрылась. «Нам нужно быть в низовьях Кнека», – мысленно повторила Полли. Один-ноль в пользу Шкаллота.
– Недосчитались капрала? – спросил Три Куска. – Теперь вот оно как, значит. Обычно ноги делают рекруты. Ладно, парни, вы слышали сержанта. Умывайтесь и ложитесь.
В казарме были умывальник и уборная, сооруженные кое-как, на скорую руку. Полли улучила минутку, когда они с Маникль оказались наедине. Она задумалась, как бы получше выразиться, но оказалось, что достаточно одного взгляда.
– Ты догадался, когда я вызвалась готовить ужин? – промямлила Маникль, пристально глядя на мох, выросший в раковине.
– Да, это наводило на мысль, – согласилась Полли.
– Многие мужчины умеют готовить! – горячо возразила Маникль.
– Да, но не солдаты и не с таким энтузиазмом. И без маринада.
– Ты кому-нибудь сказал? – спросила Маникль, краснея.
– Нет, – ответила Полли – в общем, не покривив душой. – Слушай, у тебя хорошо получалось, мне бы ничего и в голову не пришло, пока ты не сказала «елочки».
– Да, да, знаю, – шепнула Маникль. – Я научилась рыгать, ходить по-дурацки и даже ковырять в носу, но меня не так воспитывали, чтобы я сквернословила, как вы, парни!
Мы, парни, подумала Полли.
– Мы грубые распущенные солдафоны, – заметила она. – Либо ругайся – либо уходи. Э… а зачем ты вообще пошла на войну?
Маникль рассматривала сырую каменную раковину, как будто странная зеленая слизь и в самом деле очень ее интересовала. Она что-то пробормотала.
– Что-что? – переспросила Полли.
– Я ищу своего мужа, – чуть громче повторила Маникль.
– О боги. И давно вы женаты? – без задней мысли спросила Полли.
– Мы не успели… – пискнула Маникль.
Полли посмотрела на ее пухлую фигурку. О боги, боги. Главное – не терять головы.
– А ты не думаешь, что…
– Только не говори, что я должна вернуться домой! – сказала Маникль, резко оборачиваясь. – Там меня не ждет ничего, кроме позора! Я не вернусь! Я пойду на войну и найду его! И никто мне не помешает, Оззи! Никто! Так уже бывало, и все закончилось хорошо! Об этом даже в песне поется!
– О да, – сказала Полли. – Да. Помню.
Менестрелей нужно убивать.
– Кстати говоря, вот это тебе наверняка пригодится…
Она достала из сумки скатанные в трубочку шерстяные носки и молча протянула Маникль. Полли понимала, что рискует, но чувствовала некоторую ответственность за человека, который подчинился внезапной прихоти, не озаботившись планом.
По пути к своей койке она заметила Уолти Гума, который вешал маленький портрет Герцогини на крючок в облупленной стене, прямо над изголовьем. Он воровато огляделся, не заметив Полли в потемках, и быстро сделал перед портретом книксен. Вместо поклона.