Патриархат: истоки и древность - стр. 35

» [178, p. 128].

Картина с сексуальной ревностью (которая так называется только по недоразумению, ведь речь идёт скорее просто о гневе за неповиновение мужскому контролю) для людей универсальна. Если углубиться в семейное насилие бушменов, то до 23% убийств среди них связаны с сексуальной ревностью [177]. То есть, как и во всём мире, мужья-бушмены убивают своих жён или их любовников. «Домашнее насилие распространено среди семей бушменов на юге Африки. Согласно сообщениям женщин, бойфренды и мужья били их, наносили ножевые ранения или ожоги. Часто мужчины были пьяны, но также случалось, что они били женщин за то, что те не выполняли приказы делать или не делать что-то», указано в докладе намибийского «Центра правовой помощи» [142, p. 57]. Да и если бы мужчины и женщины бушменов действительно были равноправны, а в их семьях царила гармония, то пришлось бы тогда взрослой бушменке успокаивать девочку-подростка, боявшуюся предстоящей ей свадьбы, поясняя: «Мужчина тебя не убьёт; он женится на тебе и станет для тебя как отец или как старший брат»? Аналогичный эпизод приводил и Ричард Ли, когда мама утешала плачущую 16-летнюю девочку, обещанную в жёны: «Это человек, которому мы тебя отдали, он не чужой, он наш человек и хороший, он тебя не обидит» [178, p. 89].

Кто-то утверждает, что семейное насилие у бушменов возникло сравнительно недавно из-за усиливающегося воздействия цивилизации и всё приближающихся городов, но вот если верить самим бушменкам уже преклонного возраста, «в старые времена, то есть в молодости, когда они жили в центральной части Калахари, сексуальная ревность играла доминирующую роль, как и "недопонимание" между мужьями и жёнами… Драку всегда начинали мужчины». У бушменов также оказались распространены изнасилования, включая и групповые, указано в докладе «Центра» [142, p. 61].

У африканских хадза, считающихся эгалитарными, картина сходна с бушменами: «Почти все убийства хадза другими хадза связаны с мужской ревностью. Мужчина может обнаружить, что у его жены был роман, и в этом случае он может убить другого мужчину и избить свою жену, или убить их обоих. Однако чаще всего это происходит, когда двое мужчин соперничают за одну и ту же одинокую женщину» [182, p. 175].

Точно так же и у аборигенов Андаманских островов, «измена жены может грозить смертью не только ей, но и её возлюбленному» [72, с. 154] – и это притом, что обычно андаманцев принято описывать как народ с выраженным равенством полов. Как и везде, если за измену жены возможна смерть, за измену мужа не полагалось ничего, кроме осуждения. Такое вот равенство полов. Но если прелюбодеяние рассматривалось андаманцами «как форма воровства» (с. 146), то можно заключить, что жена рассматривалась как форма собственности. Аналогичную картину описывал Коль-Ларсен для хадза: «единственным наказуемым проступком является воровство», писал исследователь и добавлял, что «убийство прелюбодея ядовитой стрелой» преступлением не считалось [57, с. 18]. На вопрос, что будет, если застанет с женой другого мужчину, хадза отвечал: «Только стрелы» – и жестом показывал выстрел из лука [118, p. 285].

Не удивительно, что и у эгалитарных пигмеев мбути ситуация такая же: «прелюбодеяние рассматривается как моральный проступок; если оно совершается с замужней женщиной, то является преступлением… Оскорблённый муж может наказать свою жену и напасть на соперника… Если он застанет жену на месте преступления, он имеет право убить её любовника