Патриарх Никон. Загадки Раскола - стр. 5
Никону просто повезло. Он оказался в нужном месте в нужное время. В эпицентре последнего, арьегардного боя между двумя группировками духовенства, в прошлом примкнувшими к разным придворным политическим партиям. Вообще-то партия имелась одна – антипольская, но расколотая на две фракции. Первая жаждала развязать войну с Речью Посполитой за возвращение Смоленска как можно быстрее. Вторая, наоборот, стремилась отсрочить войну, чтобы подготовиться к ней как следует. «Ястребов» возглавлял отец царя, Федор Никитич Романов, патриарх Филарет, «прагматиков» – друг детства и двоюродный брат царя князь Иван Борисович Черкасский. Сам Михаил Федорович колебался: разделяя точку зрения князя, по собственной воле перечить патриарху не отваживался. Робость преодолевал с помощью матери, старицы Марфы Ивановны. Благо та сочувствовала умеренному крылу патриотов.
Освобожденный из польского плена летом 1619 года, Филарет уже летом 1622-го собирался объявить королю Сигизмунду IV войну. 14 марта юный царь одобрил планы батюшки по мобилизации войск против поляков. Однако через неделю, 26-го числа, дезавуировал свой указ, уведомив всех, что ратники будут направлены на южный кордон, против татар. За спиной осмелевшего монарха стояла, разумеется, мать, с чем разгневанному патриарху пришлось считаться. Опираясь на Марфу Ивановну, князь Черкасский сумел продлить мирную передышку на десять лет. Но в 1632 году Филарет все-таки вынудил сына одобрить вторжение русской армии в Польшу. Чем закончилась двухлетняя битва за Смоленск, известно. Разорительным татарским набегом в район Тулы и Серпухова летом 1633-го, скоропостижной смертью инициатора авантюры патриарха Филарета в октябре, капитуляцией деморализованных, окруженных солдат воеводы Михаила Шеина в феврале 1634 года.
Расхлебывать «кашу», заваренную отцом государя, довелось Ивану Черкасскому. Именно он умудрился заключить с поляками почетный мир, после чего организовал строительство засечных черт на четырех дорогах, по которым татары совершали рейды в русские земли. До кончины в апреле 1642 года князь успел полностью перекрыть два пути – ногайский и изюмский шлях. Два других – муравский и кальмиусский – довольствовались частичным укреплением. Кроме того, Черкасский позаботился о наполнении звонкой монетой царской казны, опустошенной неудачной смоленской войной, и ослаблении межсословных противоречий. А еще приободрил соотечественников блестяще проведенной военной акцией, вошедшей в историю под громким названием «Азовское сидение». Без русских поставок оружия, боеприпасов и провизии, без тысяч русских волонтеров казаки, овладевшие дерзкой атакой Азовом, вряд ли удерживали бы крепость в течение пяти лет (1637–1642).
Церковь в стороне от политических баталий, увы, не осталась. За ускорение нападения на соседнюю страну активно ратовал Дионисий Зобниновский – с февраля 1610 года архимандрит Троице-Сергиевского монастыря. Это он благословил Минина и Пожарского на освобождение Москвы. Это его после Смуты обвинили в ереси, а реабилитировал и очистил от клеветы Филарет. Дионисий доверял патриарху безоговорочно. Между тем управлял архимандрит богатейшей монастырской вотчиной московской державы. Ее огромные средства святейший патрон вполне мог пустить на антипольскую войну. «Прагматикам» надлежало как-то нейтрализовать данную угрозу. Вот Черкасский и решил перебросить из Соловецкой обители в Троице-Сергиевскую Александра Булатникова, поручив иноку ключевую должность келаря, контролирующего расходные статьи монастыря. Михаил Федорович произвел знаковое назначение в мае 1622 года, через полтора месяца после срыва первой попытки втянуть Московское государство в военную авантюру.