Пасхальное пламя. Беседы на пути к Воскресению Христову - стр. 5
И подумайте еще об одной сцене, такой же трагической, даже более трагической, более великой, – Голгофе. Три креста. На среднем распят Христос. Перед тем как взойти на крест, когда Его прибивали гвоздями и крест поднимали, Он молился: «Отче, прости им, они не ведают, что творят». А затем Он вступил в долгий период умирания, умирания во плоти воплощенного Сына Божьего. Он вошел в умирание, отверженный людьми, потому что полностью, без остатка соединился с Богом, и люди, отвергшие Его Бога, Его Отца, приговорили Его к смерти за городскими стенами, вне человеческого города. Однако Он избрал быть единым с людьми, которые в отвержении Бога распинали Его, и Ему пришлось умирать их смертью в богооставленности, одному, с криком: «Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» И здесь, у подножия креста – Его Мать, которая когда-то привела Его в Храм как живую жертву, ныне принятую. Она отдала Его как жертву по закону Исхода и теперь молча исполняла тогдашнее Свое приношение, безропотно отдавая Своего Сына на смерть. И апостол, умевший любить, Иоанн, соединенный с Христом любовью, который, не зная, вероятно, того, что узнает позже, не понимая многого из того, что со временем поймет и возвестит в своем Евангелии и в Откровении, тоже стоял молча, принимая Христову волю умереть.
И еще два креста. Один человек глядел, как Невинного убивают по людскому неправосудию, и сделал вывод, что, раз невинный умирает по человеческой злобе, то сам он тем более заслуживает смерти, ибо совершил грех, насилие, разбой и убийство. Он принимает свою участь и этим обретает мир с теми, кто признал правосудие и получил Божью милость. Другой разбойник видел, что Невинного распяли, и потому отверг право людей судить его и приговорить. Он взбунтовался и не обрел мира в смерти.
А первосвященник, и фарисеи, и книжники издевательски призывали Христа сойти с креста, «зная», что Он этого не сделает, – ведь в своей слепоте они не видели в нем Сына Божия, пришедшего спасти грешников.
Однако в толпе, в шумном разношерстом сборище тех, кто пришел посмотреть на казнь, некоторые, вероятно, надеялись, что Христос и впрямь сойдет с креста. Тогда они поверили бы без риска ошибиться, поверили бы легко, с гарантией, что эта вера надежна, что верить не безумие, поскольку победа уже одержана.
А другие, быть может, всем сердцем надеялись, что Христос не сойдет с креста и весь этот кошмар Евангелия можно будет забыть, смерть проповедника станет свидетельством ложности и глупости Его учения. Это будет конец призыву к сверхчеловеческой или даже нечеловеческой любви, любви с готовностью отдавать жизнь за других, любви как единственному смыслу жизни. Вероятно, они надеялись, что Он не сойдет с креста и они будут свободны, они смогут вернуться к жизни по закону джунглей.
Наверняка многие думали еще как-то иначе, но я говорю об этих, чтобы вы, читая Евангелие, спросили себя: где стою я? Кто я? К какой группе я принадлежу? С кем я себя отождествляю? Потому что, когда мы себя с кем-то отождествляем, легко смотреть не на себя, а на него и знать, что мы думаем о нем, о ней, а затем перевести взгляд на себя и понять, кто я: Петр, или Иуда, или Матерь Божья, или апостолы, бежавшие или оставшиеся, или женщины, которые стояли в отдалении, потому что любовь сильнее страха.