Паромщик - стр. 49
Кэли, как выяснилось, не преувеличивала. Она не просто боялась воды, а панически боялась ее.
Мы зашли в воду по пояс.
– Ни хрена себе, – пробормотала она.
– Юная леди, следите за своим лексиконом.
У девчонки дрожал подбородок. Лицо стало бледным.
– Я сказала то, что чувствую. Зря я вчера согласилась. Дурацкая затея.
– Ты до этого погружалась в океан?
– Что значит «погружалась»? Объясните.
– Значит, нет.
– Могу сказать, что я все время собиралась это сделать.
– Тогда мне придется окунуть тебя с головой.
– Вы не посмеете.
Я посмел. Кэли тут же вынырнула, размахивая руками и отфыркиваясь.
– Вы придурок!
– Ты же знаешь, что здесь можно стоять.
– Знаю, что можно, – сердито буркнула она. – Я просто… привыкала к обстановке.
Она выпрямилась во весь рост.
– Ну и как тебе? – спросил я.
– Полная жуть. Спасибо вам большое.
– Я не о погружении. Что ты почувствовала, назвав меня придурком?
Кэли задумалась.
– Мне понравилось.
– Давай начнем с простых вещей, к которым легко привыкнуть. Можешь задержать дыхание секунд на двадцать?
– На пять.
– На десять. Встань у меня за спиной и ухватись за мою шею.
Я присел на корточки. Кэли забралась мне на спину.
– Странный способ, – заявила она.
– Ничуть. Так меня учила плавать мама. Готова?
– Вы собираетесь напугать меня до смерти?
– Держи глаза открытыми. Тебе понравится смотреть на водный мир. А теперь набери побольше воздуха, и… нырнули.
Я нырнул и поплыл, неся на себе Кэли, словно плащ. Два взмаха, потом три, и вот я уже плыву вдоль дна. Вокруг нас сновали рыбки, их чешуя отливала всеми цветами радуги. Такие моменты обычно нравятся всем. Я их просто обожал. Это чувство погруженности в таинственный мир, полный жизни и красоты… Рыбешки снуют, повинуясь инстинкту, без всяких мыслей. Да и что может волновать рыб, помимо своей принадлежности к рыбьему племени? Есть ли им дело до мира за поверхностью воды? Существует ли он для них или кажется недосягаемым небесным сиянием? Я отсчитал десять секунд, затем оттолкнулся и всплыл, вновь оказавшись под утренним солнцем.
– Держите меня за задницу! – пробормотала Кэли.
Трудно сказать, была ли она удивлена совершенным погружением или рассержена оттого, что я заставил ее сделать это.
– Говоря более приличным языком, там очень красиво, так?
– А кто там все время мелькал? Неужели рыбы?
– Кэли, ты что, шутишь? Разве ты никогда не видела рыб?
– На тарелке. – Она снова встала у меня за спиной. – Ну что, господин паромщик, пора совершить еще одну прогулку на дно.
Я невольно улыбнулся. Давно я не получал столько удовольствия. Кто бы мог подумать, что после вчерашних событий я буду учить плавать эту странную девчонку, взирающую на мир с недетской угрюмостью? Мы ныряли снова и снова, забираясь все глубже. Перед последним погружением я велел ей отпустить мою шею и всплыть самостоятельно. Кэли вынырнула с ликующей физиономией.
– А теперь займемся настоящим плаванием, – сказал я.
Час или даже больше я учил ее основам плавания вольным стилем. Поначалу она делала это неуклюже: высовывала голову, чтобы набрать воздуха, переставала двигаться и, естественно, камнем шла на дно. Но мало-помалу она освоилась.
Когда мы решили сделать перерыв, был почти полдень. Солнце стояло высоко в небе, а мы – парочка веселых заговорщиков – подрывали основы мироустройства, постаравшись забыть о том, чем каждый из нас должен был заниматься в этот день.