Паромщик - стр. 42

Каллиста делает паузу. Разве кое-кто не обязан предупреждать такие происшествия?

– Госпожа председатель, с вашего позволения… – Уинспир наклоняется к портфелю и достает папку. – После просмотра видео я кое-что выяснил. Это отчет из Министерства благополучия, составленный двадцать четыре года назад. Приемные родители Проктора провели всестороннее обследование его здоровья. Незапланированное.

Для Каллисты это новость.

– Что с ним было не так?

– Он видел сны. – Уинспир раскрывает папку и кладет на стол. – И не только это. Случались приступы сомнамбулизма, во время которых он вел себя весьма настораживающим образом.

Каллиста пододвигает папку к себе и читает. «Пациент: Проктор Беннет. Возраст: И + 2. Приемные родители: Малкольм и Синтия Беннет. Показания монитора: в пределах нормы. Пациент жалуется на частые и тревожные сновидения, хотя не может вспомнить никаких характерных подробностей. Приемная мать сообщала о случаях сомнамбулизма, сопровождавшихся поломкой предметов домашнего обихода».

– Как видите, отзвуки у Проктора появились сразу после сошествия с парома, – продолжает Уинспир.

Боже милостивый, как же они это просмотрели?

– Были ли у него рецидивы?

– Об этом в отчете не говорится. В юности подобные явления не редкость. Доктор Пэтти, которая его обследовала, не придала этому особого значения.

Каллиста встает и поворачивается к окну у себя за спиной, глядя сквозь собственное отражение. Ей видны огни города, а дальше – полоса лунного света на водной поверхности внешней гавани.

– Госпожа председатель…

Она взмахивает рукой:

– Отто, не надо формальностей. Мы слишком давно знаем друг друга.

– Хорошо. Каллиста, я знаю… для вас это очень личное. И так было всегда. Но это… это и является проблемой.

– Возможно, Малкольм просто что-то пробубнил.

– Возможно. А может, все-таки произнес то самое слово, но Проктор даже не отреагировал. Ситуация была стрессовой. Не исключаю, что он вообще забыл об этом. Элиза рассказывала вам о чем-нибудь?

– О чем именно?

– О переменах в его поведении. Может, между ними возникли трения?

– Ни о чем подобном я от нее не слышала. И вряд ли она поделится со мной этим.

– А с ней самой все в порядке? – (Каллиста отворачивается от окна.) – Каллиста, мне неприятно лезть в чужую жизнь, но я должен постоянно быть в курсе событий. Полагаю, вы уже видели новые данные из Министерства труда?

– Как все это связано с Проктором?

– Боюсь, самым прямым образом. На Аннексе ширятся беспорядки. Эти «прибытчики»…

– Мятежники, – презрительно морщится Каллиста, взмахивая рукой. – Религиозные фанатики. В прошлом мы уже разбирались с подобной публикой.

– Верно. Отчасти этого следовало ожидать, и мы всегда сумеем навести порядок. Но есть отличие. Это мы именуем их «прибытчиками». А они высокопарно называют себя «приверженцами Учения о Прибытии». Думаю, от вашего внимания не ускользнуло, какое слово они выбрали.

– Отто, у этого слова может быть куча значений.

– Может. Но я так не думаю. И даже если меня отправят в преисподнюю, я все равно скажу: вы тоже так не думаете. Кто-то из них что-то знает. Может, пока они не догадываются, что знают, и это существует только на уровне ощущений, но зараза быстро распространяется по всему Аннексу. Поговаривают даже о всеобщей забастовке. – Отто умолкает, приваливаясь к спинке стула. – А тут еще Малкольм Беннет с его маловажным… случаем на паромном причале. Одно дело, если Проктор расскажет о нем друзьям по загородному клубу. А вот когда такие разговоры ведутся с обслуживающим персоналом, это совсем другое. И не важно, что’ именно Проктор услышал от отца или думает, что услышал. Уверен, «прибытчиков» это заинтересует ничуть не меньше, чем нас.