Паромщик - стр. 44
А теперь, когда день необъяснимым образом закончился, я вернулся домой.
– Представляю, какой ужас ты пережил, – сказала Элиза.
– Откуда ты узнала?
Едва успев задать вопрос, я понял, насколько он глуп. Элиза узнала вместе со всеми.
– Услышала от покупательницы. Тогда я еще не знала, что это ты, но потом мне позвонили с твоей работы.
– Звонившего звали Джейсон?
– Кажется, да. Он назвался твоим стажером. Я даже не знала, что ты взял стажера. – Элиза крепче обняла меня. – Главное, ты дома. Представляю, как больно тебе было видеть отца в таком состоянии. Но его хотя бы не провожал чужой человек. Это очень важно.
– Наверное, ты права.
Элиза чуть отодвинулась, и я увидел, что ее глаза блестят от слез. Не надо ли было заплакать и мне, ведь я должен быть растроган тем, что жена так любит меня и стремится утешить в тяжелую минуту? Но мне вовсе не хотелось. Я вообще не чувствовал ничего, кроме жуткой усталости.
– Прости за утренние слова, – сказала Элиза. – Я была так резка с тобой. Проктор, мне хотелось, чтобы ты был счастлив. А потом произошло все это…
– Я на тебя не сержусь. Я тоже вел себя не лучшим образом.
Мы снова обнялись.
– Ты весь промок. Раздевайся.
Пока я раздевался, Элиза наполнила ванну. Только погрузившись в горячую воду, я по-настоящему понял, как сильно продрог, часами расхаживая в мокром костюме и хлюпающих ботинках. Я устал до мозга костей. В ванне я просидел до тех пор, пока вода не начала остывать, а когда выбрался оттуда, произошли три события, не связанные между собой. У меня прояснилось в голове. Элиза приготовила обед. (Мои ноздри уловили запах чеснока в винном соусе.) Я решил уволиться.
Быть паромщиком означало исполнять определенную роль. Наша обязанность – утешать и успокаивать. Мы стоим на страже эмоционального порядка в самые трудные и ответственные моменты жизни ретайров. Шесть часов назад на глазах толпы испуганных очевидцев я едва не задушил охранника. Утратив самоконтроль, я в одно мгновение перечеркнул все свои принципы, опозорился сам и опозорил свою профессию. Задумавшись о последствиях, я пришел к выводу, что меня почти наверняка уволят, а если нет, то понизят в должности, и это будет еще мучительнее. Это как медленная смерть, когда от тебя каждый день отрезают по кусочку. «Вы спрашиваете про бывшего директора Беннета? Пройдите по коридору. Слева, рядом с туалетами, будет кладовка. Теперь его рабочее место там».
Такая перспектива мне совсем не улыбалась. Уж лучше броситься на меч, как делали воины в древности. Да, настало время найти себе другой род занятий. Я оделся и прошел на кухню. Элиза заканчивала приготовление обеда. Стол уже был накрыт. В канделябре горели свечи, как принято у нас в доме. На разделочном столике ожидали открытая бутылка вина и два бокала.
– Тебе лучше? – спросила жена.
– Я только в ванне понял, как сильно озяб, – кивнув, ответил я.
Руки Элизы были заняты дуршлагом.
– Налей вина, пока я заканчиваю, – сказала она.
Я перенес бутылку и бокалы на стол. Прекрасное вино. И цвет красивый: насыщенно-красный. Его присылает подруга Элизы, унаследовавшая от родителей виноградник на севере острова. Лето там суше, чем у нас, а дожди в прохладный сезон выпадают чаще. Говорят, это благотворно действует на урожаи винограда и, соответственно, на вино. Может, мне стать виноделом?