Пари на недотрогу. Часть вторая. - стр. 11
Жаль, что Андрей унаследовал от отца только красивую внешность, сводящую девушек с ума. Жаль, что так и не научился любить, даже видя такие трепетные отношения в семье.
Или это он меня не захотел любить? Предпочтя использовать как одноразовую игрушку. Поставив в один ряд со своими куклами. В самый конец списка своих бесконечных побед.
А на ту, которую полюбит, будет смотреть таким же взглядом, как его отец смотрит на мать? Скорее всего, верно второе. Как бы ни было больно это осознавать, но я для Андрея была только игрушкой. И ничего более.
Пора уже это понять и принять. Смириться с тем, что было, переступить через свои страдания и идти дальше. Тетя права. Ни один парень не стоит того, чтобы по нему так убиваться. Тем более я сама отчасти виновата. Нетрудно обмануть того, кто сам обманутым быть жаждет. Хотела я дотянуться до огня? Вот и дотянулась, опалила крылышки. Теперь придется заново их отращивать. Выстраивать заново свой маленький мир.
И я, кажется, знаю, с чего начать. Пора уже помириться с подругой. Достаточно я ее наказала своими обидами и игнором. А ведь она, по сути, такая же пострадавшая сторона, как и я.
Алена тоже повелась на сладкие речи Ковалевского и помогла ему подобрать нужный ключик ко мне. Ведь она поверила в его серьезные намерения и думала, что у нас все сложится. Как когда-то сложилось у нее с Марком. Хотела сделать как лучше, потому и рассказала ему обо мне все, что он хотел знать. А я, наивная, верила в совпадения, когда Андрей дарил мне любимые цветы и сладости. А все оказалось проще некуда. Меня сдала с потрохами собственная подруга. Которой доверяла безгранично. Удар оказался не менее болезненным для меня, чем предательство Андрея. И он практически разрушил нашу дружбу.
Да, Алена хотела как лучше. Но благими намерениями, как говорится, вымощена дорога в ад. В котором мы обе и варились эти месяцы.
Что ж, хватит. Мне кажется, все уроки уже усвоены.
6. Глава 4 Боль
Андрей. Декабрь.
Сознание возвращалось медленно, рывками. Я выныривал из глубин небытия, начиная понемногу ощущать свое тело. Глаза открыть не пробовал, пытался сначала осознать себя. Чувствовал, что лежу на кровати, ощущал мягкость подушки под головой и странную тяжесть в правой руке и ноге.
Потом снова черный провал. И повторное всплывание из глубины. Теперь до меня доносились отрывки фраз. Я узнавал голоса, но ответить по-прежнему не мог.
Слышал нежный голос мамы, чувствовал ее прикосновения. Она поправляла простыню, целовала меня в лоб и плакала. Много плакала. Ее слезы почти что прожигали мне кожу, но я ничего не мог сделать, чтобы успокоить ее. Тело все еще не поддавалось контролю.
Слышал глухой, измученный голос отца. Он рассказывал, как они с мамой переживают, говорил, что Лилька постоянно спрашивает обо мне, а они не решаются ей рассказать, что я попал в аварию. Просил возвращаться быстрее.
Кир тоже приходил, я различал в потоке бурчания отдельные фразы про то, какой я дурак, и что он обязательно надерет мне задницу, как только оклемаюсь.
Слышал вроде бы голоса тети Кары и дяди Леши, но это уже совсем смутно, на самой грани восприятия. А потом снова проваливался в темноту…
***
— Ааа, твою ж мать, — просыпаться было чертовски больно.
Едва разлепив глаза, тут же зажмурился и скривился от боли. Болело буквально все. Даже то, что болеть не может по определению. Мое тело будто прокрутили через насадку огромного блендера, а потом получившиеся кусочки попытались собрать в единое целое. И сделали это крайне неудачно. А вдобавок к этому было ощущение скованности, тяжести с правой стороны тела.