Папа! Папочка! (сборник) - стр. 23
Дети постоянно хлопали дверьми, бегали во двор и обратно, хватали со стола, теребя хохочущих, жующих и танцующих взрослых.
Во дворе на снегу тем временем разыгрывались свои маленькие драмы.
Старшие мальчики и девочки отобрали у младших санки, сцепили их вагончиком, а Колюню с Солохой поставили на подхвате, то есть у подножия горки те должны были подхватывать санки-поезд и этот порожняк тащить наверх очередным, дожидающимся взрослым ребятам.
За это их, может быть, напоследок прокатят. Солоху такой расклад не устраивал, она грозила, шантажировала, но на неё внимания никто не обращал. Как последний козырь Солоха выплюнула в воздух очередную угрозу:
– Я сейчас пойду и расскажу папе, как ты, Димочка, Натульку целовал! Я видела, я всё видела!
К Солохиному изумлению, никто на такое сенсационное её известие не отреагировал, а Колюнька вообще, сказал:
– Так им же можно. Они же потом поженятся! И как-будто вспомнив что-то важное, встрепенулся и уже совсем возбуждённо, добавил, приближая к Солохе своё мелкое стариковское лицо:
– Нам тоже можно, нас тоже поженят!
Солоха сначала отшатнулась от Колюни в ужасе, но тут же, быстренько опомнилась, схватила его, что называется за «хибот» и волоком потащила к играющему огнями и музыкой, дому.
Ввалилась из сеней прямо в большой коридор, проволокла свою добычу сквозь строй танцующих, плюхнула в большой комнате мешок с Колюней перед мамой и изрекла:
– Мама, Колюня врёт, что на мне поженится! Скажи ему, что он врёт! Ты же сама говорила, что он похож на обезьяну! Помнишь?
Тишина в доме задышала такая, что стало даже холодно. Дядя Паша молча смотрел в переносицу Лёве, а Лёва, круглея глазами и хватаясь за сердце пытался исправить всё, что натворила его безумная дочь!
– Доця, ты же всё не так поняла, мама вовсе не про Колюню говорила, ты ошиблась, доця!
– И ничего я не ошиблась! Говорила! Говорила! Что вы все врёте? Всё время врёте! Говорила! – закусила удила Солоха.
Положеньице назревало патовое. Солоха в мгновения ока оказалось за дверью с мандаринкой в руке, а там, в доме события покатились как с горы!
Папа бегал за дядей Пашей и бил себя в грудь, дядя Паша выхватывал из объятий кавалера танцующую Агу, нервно накидывая на неё норковую новенькую шубку. Скандала и полного разрыва всех дипломатических отношений удалось избежать с трудом.
Только благодаря Вериному магическому влиянию на мужчин. Гордая Вера хватала Пашу за руки, гладила по волосам, потом протащила к граммофону, завела что-то бесстыдно-страстное и не выпускала Пашу из танцевальных объятий ещё долго-долго.
Наутро папа решил поговорить со своей распоясавшейся и не в меру разговорчивой доцей. Он долго пытался объяснить Солохе, что нельзя рассказывать обо всём, что говорится в доме.
– А зачем тогда вы врёте? – резонно спрашивала Солоха.
Лёва тяжело вздыхал и начинал всё сначала:
– Доча, это не враки, просто не надо всё, что услышала рассказывать чужим людям.
– А если спросят?
– Если спросят, скажи, что не видела, не слышала!
– Значит всё-таки врать? – не унималась правдолюбка-Солоха.
– Да зачем же врать? Сказала: «не знаю!» и всё!
– Так я же знаю, зачем же я буду врать, что не знаю! – моргала на него своими-Вериными изумрудами Солоха.
Лёва устал, у него сосало под ложечкой, и на этом воспитательная работа была похерена.