Папа! Папочка! (сборник) - стр. 19
А как-то войдя с улицы в свой родной двор, увидела мирно спящий на боку под ласковым августовским солнцем велосипед. Как случилось, что он лежал здесь в одиночестве, невостребованный, оставалось загадкой. Но упускать такую исключительную возможность нельзя было ни в коем случае.
Она ещё не знала, что будет делать со свалившимся на неё счастьем обладания. Кружила вокруг этого зверя, трогала звоночки, гладила руль, потом решила поднять его на ноги.
Велосипед был тяжеленный. Солоху заносило то вправо, то влево, опрокидывало обратно на землю, то под велосипед, то сверху.
Она трудилась жестоко и сосредоточенно. Наконец, велосипед стоял у забора, стоял и никуда не падал. Солоха взгромоздилась в седло, но ноги болтались в безоговорочной недосягаемости к педалям.
Кряхтя, Солоха втиснулась одним плечом под раму, ручонками вцепилась в руль, ножки расположила на педалях, оттолкнулась и выкатилась таким макаром за калитку.
У калитки зацепилась за столб, немножко пораскачивалась и рванула по дорогам своего городка. С этого сумасшедшего выезда началась новая полоса её жизни. Падения, шишки, синяки, содранные колени и локти – ничто не могло погасить огонь, бушевавший в её душе, валасапед поработил её окончательно и полностью.
Веруня гонялась за ней с мокрым полотенцем, Лёва промывал раны вонючей перекисью, смазывал зелёнкой и так без конца.
Велосипед приковывали, прятали, но это не решало проблемы. Солоха хватала все валявшиеся без присмотра соседские велосипеды и вновь носилась под рамой по городку, сшибая заборы, заезжая на чужие грядки. Вся эта вакханалия напоминала окончательное схождение с ума.
С ума сводила в первую очередь полная независимость от старших братьев, отпавшая необходимость постоянно канючить: «Прокати меня, Варелик! Прокати меня, Дима!»
Лёва купил ей личный дамский маленький велосипед без рамы, но он валялся никому не нужный на задах двора. А Солоха вновь и вновь усаживалась под раму взрослого велосипеда и гоняла по городку, круша всё на своём пути.
К концу лета для езды на велосипеде время существенно сократилось – Лев Давидович отвёл дочь к Дегмаре Августовне учиться музыке.
Вообще, Дегмариха не брала в ученики русских детей, ей достаточно было живших рядом обеспеченных эстонцев. Но – Лев Давидович! Это же отдельная песня!
Дегмариха разучивала с этой постоянно раненой девочкой гаммы, больно била её по рукам, заваливала домашними заданиями, а дома папа строго следил за их исполнением. В довершение всего, папа достал из своего стола толстую тетрадку в арифметику и приступил к обучению Солохи грамоте.
Буквы он вписывал в клеточки красивые и ровные. Рядом несчётное количество раз Солоха должна была эти буковки написать и запомнить. Запоминалось моментально. Но вот писалось с трудом. В её исполнении буквы были похожи на раненых бойцов, у всех не хватало палочек (ручек или ножек) или вывернуты они были, как в переломе, в противоположную направлению сторону.
Когда Солоха уж совсем доходила до отчаяния, папа брал её маленькую ручку в свою тёплую большую ладонь и выводил красивую стройную или, наоборот округлую буковку.
К осени Солоха бегло читала, знала массу стихов, но писала так грязно, что папа входил в ступор.
К осени приехала из Киева бабушка. Решено было забрать Солоху в Киев до лета, там откорректировать её хорошие манеры, укрепить здоровье и к школе доставить домой совершенно готового к десятилетнему рабству обучения ребёнка.