Папа! Папочка! (сборник) - стр. 10
Первым на обходе стоял дом Федякиных. Там чернявая Танька топила печку, а пьяненькая тётя Клава собиралась в лавку за продуктами и насчёт добавить. В доме пахло нищетой и прогорклым маслом.
– А что у вас на заврик? – тягуче протянула Солоха.
– А вон картошка жареная, там, в сковородке ещё осталась. Хочешь? – спросила Танька.
– Хочу, – жалобно пропищала Солоха.
Танька соскребла в блюдце остатки картошки и поставила перед Солохой, взгромоздившейся на табуретку.
– А тебя что, завтраком не кормили? – удивлённо вздёрнула бровь Танька.
– Не а! – лицемерно-грустно ответила Солоха, самим ответом давая понять, что в доме её кормят далеко не всегда, да и вся жизнь её в родном доме тоже не рахат-лукум!
Доклевав остатки картошки, Солоха заторопилась дальше. Мимо двух Танькиных братьев и похмельного дяди Димы в соседний двор к Крутихиным.
Забравшись на крыльцо, косточкой указательного пальчика постучала в дверь и не дожидаясь традиционного: «Входите, не заперто!», ввалилась прямо в большие крутихинские сени.
На полу сидела Марья Ивановна. В широкой, с претензией на цыганскую, юбке, и веером метала карты. Полным ходом шёл процесс гадания.
– Здрасьте, – елейно произнесла Солоха, – а што вы тут делаете?
– Не мешайся, я смотрю карты на Веронику, сиди и молчи, не мешай!
Солоха притулилась к грязному подоконнику, пытаясь приобщиться к таинству.
Вероника смотрела на Марью Ивановну, не дыша, глаза бегали от лица гадалки к её рукам и обратно. Лицо самой «гадуемой» было покрыто красными пятнами волнения, оно горело, как отхлёстанное крапивой.
– И быть тебе в скором будущем невестой короля червоного. Любовь у вас будет сумасшедшая, но помешает вам бубновый валет, молодой и при деньгах, но привязанный к крестовой даме, а та…
– Так это ж не дама никакая, а валет хрестововый, я его знаю, он много денежных хлопотов приносит! – брякнула Солоха.
– А ну пошла отсюда, прохиндейка малая, что ты всё тут ходишь с раннего утра и вынюхиваешь? Что надо? Иди, куда шла! – взметнулась Марья Ивановна.
– А где дядя Серёжа? – тоненько пропела Солоха.
– В лавку пошёл за керосином, а тебе что?
– Да тётя Клава тоже в лавку пошла и, кажись тожа того, за карасином, – сочувственно пропела Солоха.
– Ну стерва, ну Клавка, ведь предупреждала, чтобы не подходила за версту! Опять напоит, опять крыша не чинена, краны чужие по всему двору разбросаны! Третий день ходят друг за другом: то по керосин, то по спички! Ну где найти управу на пьяниц этих чёртовых? А ты чего пришла? Тебе что нужно, мелкота?
– А я чего? Я мимо шла, я за семачками к Шевченихе иду.
– А та сквалыга, что так и торгует?
– Торгует, – обречённо вздохнула Солоха.
– Посадить её, спекулянтку, давно пора, по десять копеек стакан торгует, это ж какие деньжища наторговать можно? Каждый день по два рубля. А то и по три, это ж сумасшедшие деньги! А тут с хлеба на квас перебиваешься да ещё в соседях пьянь-рвань.
Дальше шло не интересное, и Солоха направилась к Шевченихе.
У Шевченихи калитка закрывалась туго и высоко, прыгай-не прыгай – пока не впустят, не войдёшь. А войти нужно было, во что бы то ни стало. Пришлось ждать пока за забором не показалась голова самой Шевченихи.
– Здрасьте! – заорала на всю улицу Солоха – А вы семачки сегодня почём продаёте?
Шевчениха вздрогнула спиной, метнулась к калитке: