Папа для Ромашки - стр. 23

– Идем?

– Ну, пошли, – сдаюсь перед этой красотой. – Подашь мне штаны? – киваю на кресло.

Маша четко кивает головой и бежит за одеждой. Не будем смущать ее физиологией мужской по утрам.

Она ждет меня, прижимает к себе гуся, лапы которого тянутся по полу. В моем детстве игрушек не было. Вернее это было до смешного грустно. Отец считал, что я уже слишком взрослый для игрушек. В доме их держать запрещалось. При том, что денег было столько, что отец мог купить мне игрушечный магазин.

Игрушки, которые все-таки у меня были, я прятал. Играл по ночам или просил друзей приносить в школу.

Маша босыми ногами спускается по лестнице.

– Иди, включай свет, – отправляю ее к выключателю. Сам заворачиваю в их комнату. Правда спит или притворяется?

Проверяю Варю. Спит. Без десяти семь утра.

Капец, называется выспался в субботу.

Раскрываю рот, чтобы разбудить, но вместо слов закрываю дверь. Неосознанно это происходит, интуитивно. Я по сути никогда сам елку не украшал, не ставил ее. Они у нас тоже были запрещены, как какая-то мишура ненужная. Я не привык это делать. Даже не знаю, как надо.

Распаковываем с Машей елку, ставим на подставку. Распушаю ветки.

– Бошая… какая, – Маша рассматривает елку с открытым ртом. – Тута кофетки, – указательным пальцем перечисляет свои желания, – сюда зайку, кояску, тапоцьки розовые с пуфком, сумоцьку, мифку.

С таким деловым видом, чтобы обязательно все ее хотелки под елку уместились.

– Хочешь конфетку?

– Хотю. Дай. Тока маме не говои, – шепчет мне и машет головой из стороны в сторону.

На полке где-то была коробочка, которую нахожу, распаковываю и открываю перед Машей.

Ромашка тут же берет конфету и сразу в рот. Прыткая девчушка. Жует, довольно облизывая губы. Я не особо люблю сладкое, но она так вкусно ест, что я тоже закидываю в рот одну. Маша вытирает шоколадную руку о себя, оставляя на пижаме коричневый след.

Мария достает коробки с шарами. П****ц, сколько мы их купили. Я после Нового года Маше это все подарю. Мне зачем это все?!

– Какой касивый… – она смотрит на переливающийся золотом шар, как на бриллиант. Может, надо не украшения дарить, а новогодние шары?

Усмехаюсь про себя.

Маша цепляет на нижние ветки шары. Я не вмешиваюсь. Пусть делает, как ей нравится. Хоть все шары на одну ветку пусть весит.

Дзинь!

По комнате эхом разлетается звон разбитого шарика.

В комнате повисает тишина, Маша смотрит на разбитый шар.

– Тою маааать…, – выдает Маша, и я сначала опешиваю от ее выражения, а потом начинаю смеяться.

– Дай пять, – подставляю ладошку Маше. Она смотрит испуганно, не понимает. – Поднимай ладошку, – слушается, – и бей по моей.

Маша как залепит.

– Моя девочка, отличный удар, – подмигиваю ей. – Давай сюда, на диван, надо тут убрать все, – поднимаю Машу и сажу на диван.

– Маме тока ни говои, – вытягивает трубочкой свои шоколадные губы и преданно смотрит в глаза.

– Что маме не говорить? – оборачиваемся синхронно с Машей на голос Вари.

– Твою мать, – у Вари такого взгляда разъяренного не было, даже когда она ко мне в офис пришла.

Я поджимаю губы, сдерживая смех.

– Ты с ума сошел?! – Варя подходит и пробует Машины ноги. – У нее ноги ледяные. Она заболеть может.

– И? Я тоже босиком, – поднимаю ногу и показываю голую ступню. – Нормально тут.