Папа для озорных апельсинок - стр. 13
Стою. Жду.
Сердце грохочет в груди.
Ну же, давайте… Соглашайтесь!
– Мамочка, можно нас дядя домой отвезет? – тихонько спрашивает Аню та самая кроха, которая хотела закидать меня ледяными снежками.
– Мне холодно, – говорит вторая. – Ручки замерзли.
– Автобуса нет, – киваю на пустую дорогу.
С того места, где мы стоим, открывается отличный вид на город, и при желании вполне можно рассмотреть едущий общественный транспорт за две-три остановки.
Ласточкина бросает на меня предупредительный взгляд. Он полон ненависти и она своих чувств по отношению ко мне не скрывает.
– Давай я до дома вас довезу, – опять предлагаю.
Молчит.
Мимо проезжает авто. Оно окидывает каждого из нас светом фар и вдруг я замечаю, что Ласточкина с головы до ног промокла.
Решение приходит само. Моментально.
– Так, девочки, – подхожу к своим дочерям и беру их за руки. – Давайте, бегите в машину, – даю им команду.
– Не смей! – шипит Аня.
Но девчушки уже усаживаются на заднее пассажирское и захлопывают за собой дверь. Видимо, действительно, замерзли малышки.
– А то, что? – ухмыляюсь недобро. – Покусаешь?
Смотрю на Ласточкину, вопросительно выгнув бровь, тащусь от бури эмоций, что бушует в ее глазах, а затем делаю самое безрассудное, на что только способен.
Подхватываю Аню на руки, поднимаю, перекидываю через плечо и несу свою кричащую и дерущуюся ношу к автомобилю.
Глава 8. Аня
Я дико злюсь на Куравлева и не собираюсь скрывать этого. Даже если отбросить наше прошлое, он за сегодняшний вечер превзошел сам себя.
Надо ж было дважды едва не сбить меня. Дважды за вечер!
Это просто какой-то кошмар.
Напугал моих дочерей, облил меня с головы до ног ледяной водой с реагентами и грязью, а сам стоит напротив и даже не спешит извиниться.
Ну разве не гад?
– Давай я до дома вас подвезу, – предлагает. Вот, блин, само благородство.
А где ты был, когда меня надо было из роддома встречать? М?
Ах, да! Ты же сказал, что тебе не нужны ни дети, ни семья. Что ты не нагулялся еще и не насладился свободой.
Всю беременность я была одна. Без тебя! Без поддержки родных, которые даже что случилось не поняли.
Я одна ставила на ноги наших детей. Одна пахала ночами, пока малышки сладко спали в кроватках.
Никогда не прощу всего, через что мне пришлось пройти. Не прощу! Пусть даже не пытается извиниться.
Поочередно смотрю на своих дочерей. Малышки устали, замерзли и им пора спать, я все понимаю.
Но в машину к Куравлеву ни за что не пойду. Он для нас никто. Пустое место. Чужак.
Он же ехал куда-то? Вот пусть и уматывает!
Открываю рот. Хочу сказать Куравлеву, чтобы валил на все четыре стороны, как этот гад опережает меня. Подходит к дочерям, берет их за руки и уводит к машине.
– Так, девочки, – не спрашивая меня, ведет дочерей. – Давайте, бегите в машину, – дает им команду и они без промедления ее исполняют.
Теряю дар речи.
– Не смей! – шиплю со злостью, смотря на него.
Но малышки не слышат меня и не видят мой гнев. Они, весело переговариваясь, усаживаются на заднее сидение и захлопывают за собой дверь.
Больше я их не вижу.
Кровь вскипает.
Я едва заставляю себя промолчать. Мне хочется столько всего ему высказать, что мало не покажется. Эмоции переполняют.
А он стоит и видит, как я бешусь.
И моя реакция его только забавляет!
– А то, что? – спрашивает с опасным блеском в глазах. Я прекрасно знаю, что за этим стоит, но не останавливаюсь.