Падшее Просвещение. Тень эпохи - стр. 50
Во время его второго визита в английскую столицу его уже окружал ореол путешественника по таинственному Востоку, где он коснулся величайших тайн и обрел оккультные знания. Иллюминаты всячески поддерживали эту легенду, создавая вокруг своего адепта ореол таинственности. Когда собеседники просили Калиостро объяснить нечто таинственное, он в ответ рисовал им эмблему – змею, державшую в пасти яблоко, пронзенное стрелой, что означало мудреца, обязанного хранить свои знания в глубочайшей тайне. Тем временем его супруга Лоренца переменила имя на Серафиму и, оставив прежнюю свою беспутную жизнь, начала вращаться среди благочестивых квакеров, агитируя в пользу своего мужа.
Являлся ли Калиостро основателем египетского масонства? Современный французский специалист по оккультизму Андре Натаф (André Nataf) пишет: «Он основал несколько масонских лож, в частности, «ложу Мудрости», изобрел ритуал египетского масонства, большим почитателем которого себя объявлял».
Русский писатель и историк XIX века Евгений Петрович Карнович на этот счет выразился более пространно: «Что касается египетского масонства, то Калиостро не был собственно его основателем. Оно до него еще было изложено в рукописи какого-то Джоржа Гостона. Калиостро купил случайно эту рукопись у одного лондонского букиниста и воспользовался ею, хотя и говорил, что мысль о таком масонстве была почерпнута им в папирусах египетских пирамид». Вскоре под именем маркиза Пелегрини Калиостро объявился в Венеции. Затем его путь лежал в Голштинию, где Калиостро встретился со знаменитым графом Сен-Жерменом, который, помимо всего прочего, был также странствующим тамплиером. Некоторые авторы свидетельствовали, что Калиостро получил от Сен-Жермена посвящение в рыцари тамплиеров. По всей видимости, Сен-Жермен посоветовал Калиостро отправиться в Петербург. По свидетельству барона Глейхена, граф был в российской столице в июне 1762 года и сохранил дружеские отношения с князем Григорием Орловым, называвшим Сен-Жермена саrо padre («дорогой отец»).
Дорога в Северную Пальмиру лежала через Курляндию, и в 1779 году Калиостро оказался в Митаве. Современники отмечали, что расположение курляндцев к Калиостро было так велико, что они даже хотели избрать его своим герцогом, вместо Петра Бирона, которым были недовольны. Случались и досадные проколы. Так, профессор Уппсальского университета Норберг, долго живший на Востоке, обнаружил полное незнание Калиостро арабского языка. При этом сохранилось множество свидетельств, что Калиостро «говорил почти на всех европейских языках с удивительным, всеувлекающим красноречием».
В целом о Калиостро отзывались позитивно. Характерный пример этому находится в записках барона Глейхена (Souvenirs de Chaгles Henгi baron de Gleichen, Paгis, 1868): «О Калиостро говорили много дурного, я же хочу сказать о нем хорошее. Правда, что его тон, ухватки, манеры обнаруживали в нем шарлатана, преисполненного заносчивости, претензий и наглости, но надобно принять в соображение, что он был итальянец, врач, великий мастер масонской ложи и профессор тайных наук. Обыкновенно же разговор его был приятный и поучительный, поступки его отличались благотворительностью и благородством, лечение его никому не делало никакого вреда, но, напротив, бывали случаи удивительного исцеления. Платы с больных он не брал никогда».