Падение Царьграда - стр. 47

Арабский сказочник умолк, и княжна была так очарована его голосом, взглядом, не покидавшим ее глаз ни на минуту, и рассказом о Хатиме, которому сочувственно откликалось ее сердце, что она несколько минут не прерывала водворившейся тишины.

– Благодарю тебя, – сказала она наконец, – я только сожалею, что твоя сказка кончилась так скоро, и сомневаюсь, мог ли бы сам Хатим передать ее так прекрасно, как ты.

Арабский сказочник слегка опустил голову в знак благодарности, но не произнес ни слова.

– Твой Хатим, – продолжала княжна, подымая свое покрывало, – был не только великий воин и поэт, но и философ. Когда он жил?

– Он был лучезарным светом в мрачную эпоху до пришествия пророка, но определить, когда именно он жил, невозможно.

– Это не важно. Если бы он жил в наше время, то был бы не только воином, поэтом и философом, но и христианином. Его любовь к ближнему и самоотречение были поистине христианские. Нет сомнения, что он готов был умереть за людей. Не знаешь ли ты еще чего-нибудь о нем? Конечно, он жил долго и счастливо?

– Нет, – отвечал сказочник, сверкая глазами, – он, говорят, был одним из самых несчастных людей. Жена у него была сварливая, не раз била его, выгоняла из шатра и, наконец, бросила его.

– Вероятно, ей не нравилась его щедрость, – заметила княжна.

Конец ознакомительного фрагмента.