П.А. Столыпин: реформатор на фоне аграрной реформы. Том 2. Аграрная реформа - стр. 44

Другой кадет, А.А. Кизеветтер, писал: «Март прошел уже прямо в каком-то вихре. Митинги происходили ежедневно… Крайне левые партии бойкотировали выборы и не выставляли своих кандидатов, их ораторы выступали на митингах только для пропаганды своих взглядов»87. Октябрист С.И. Шидловский свидетельствовал: «Говорили много о западноевропейских порядках, причем ораторы доказывали, что все они устарели, и почему-то особенно часто упоминалось о Новой Зеландии. Одним словом, происходило нечто в достаточной мере хаотическое и весьма возбужденное. Среди составлявших большинство крестьян весьма определенно намечалось настроение не выбирать господ, но относительно того, кого выбирать, ничего определенного не выяснилось… Настроение было таково, что предпочитали шуметь и митинговать, чем делать дело»88.

Трудовик Т.В. Локоть смотрел на первую думскую кампанию несколько по иному: «Как бы то ни было, но наряду с торжественными заявлениями о свободе выборов были приняты и «зависящие меры» домашнего порядка для законного пресечения и предупреждения нежелательных влияний – прежде всего, конечно, на предвыборных собраниях. Устраивать предвыборные собрания вообще было чрезвычайно затруднительно. Полиция, этот властитель провинции, вообще не одобряла стремление обывателей устраивать собрания, а тем более обывателей, за которыми была хоть тень репутации «беспокойных», то есть принадлежащих или примыкающих к воззрениям всех партий левее Союза 17 октября. Сторонники же партий вправо от кадетов предпочитали или устраивать келейные, домашние собрания, на которых участвовали только избранные обыватели и обсуждались только способы устранения намечавшихся избирательных трудностей, или же прямо обделывать такие дела, как невключение в списки нежелательных избирателей, способы возможно меньшего осведомления избирателей о выборах, наконец, другие простейшие способы привлечения сторонников и устранения противников. В тех случаях, когда в руках «правых» находилась власть – городские головы, председатели земских управ, – подобные дела и способы до известной степени удавались, особенно если среди обывателей не находилось достаточно энергичных «левых», которые могли бы парализовать махинации «правых». А ведь недостаток энергичных «левых» в провинции или парализованность их действий благодаря воздействию администрации – явление слишком обычное и общеизвестное. Предвыборная картина в провинции поэтому сплошь и рядом представлялась почти совершенно мертвой»89.

Активный участник право-монархического движения в Москве Б.В. Назаревский совершенно по другому воспринял первые выборы в Думу. Так, в частности, он отметил, что «коренная народная масса осталась глубоко равнодушной к выборам. Если в Москве на выборы явилось сравнительно с другими городами очень много народу, то в провинции, наоборот, в дни выборов большинство сидело дома, как будто совершенно не отдавая себе отчета, к чему назначены эти выборы и зачем нужна будет впоследствии сама Государственная Дума… крестьяне… молчали и только прислушивались, что… говорили другие. А ведь голос-то русского крестьянина был наиболее нужным, был наиболее ценным. Вековой молчальник так и не высказался, так и не услышали его ни Россия, ни царь… От имени крестьянства брались говорить очень многие, некоторые из них, вроде Аладьина, Жилкина, Аникина – даже крестьяне по происхождению, но только по происхождению, по паспорту и не больше. Все эти мнимые крестьяне давным-давно оторвались от матери сырой земли, давно позабыли, да, наверно, и не знали никогда, каковы настоящие, насущные нужды крестьянства, в чем легла его вековая печаль, его бесконечная тоска о лучшем будущем»