Ожог от северного сияния - стр. 17
Она извинилась и выскользнула из-за стола, зашла в ванную, куда их с Антоном по приходе отправила Любовь Петровна со словами «Ты всегда перед едой лапки чисто с мылом мой!». Карельский пожал плечами, шепнул: «Иногда кажется, Любушка забывает, что мне давно не три года». Но послушно потопал к раковине, Тина поплелась следом. Полузабытая фраза пробудила детские воспоминания: мама, веселая и спокойная, напевает, хлопочет на кухне, зовет к столу с приговоркой про лапки и мыло. За ними вылезли другие – мрачные, тяжелые, – от которых она с трудом пыталась избавиться с тех пор, как ее, нескладного и испуганного подростка, забрала к себе тетя Зина…
Когда Тина бесшумно (не нарочно, просто подошвы тапочек такие мягкие) вернулась в холл, до нее донеслись приглушенные голоса из столовой:
– Хорошая девочка. – Это Карп Григорьевич. Надо же, она почему-то понравилась ему. Тина улыбнулась.
– Дед, ты реально так думаешь? Или меня подкалываешь? – А это Антон, в голосе слышится обидная насмешка.
– Антон, – вздохнул Карельский-старший, – учись смотреть вглубь, не скользи по поверхности.
– Ага, на поверхности целый зоопарк в джунглях… Твое здоровье, дед.
Звякнули бокалы.
– Если ты про эти рисунки… как их называют…
– Тату.
– Их можно свести. А вот червоточину с души не сведешь. Антонина – хороший человек, это сразу видно. Зря ты так поспешил со свадьбой, надо было еще поискать. Забыл, о чем говорили в кабинете?.. И ты что, девочку решил голодом заморить? Почему она так на еду набросилась, как будто век не едала?..
Тине стало стыдно. И правда, как дикарка на еду накинулась, только что в свиной окорок зубами не вгрызлась.
– Сегодня как-то не до трапез было. Ты же сам хотел, чтобы была жена. И как можно быстрее…
Ответ Карельского-старшего расслышать она не успела, за спиной раздался неодобрительный голос:
– Заблудилась, что ль?
Тина вздрогнула и оглянулась, рядом стояла Любушка, на ее лице читалась откровенная неприязнь: и чем ты тут, голубушка, занимаешься? Подслушиваешь?
– Я не… – начала Тина и осеклась, именно этим она и занималась. – Давайте помогу? – предложила, кивая на поднос в руках помощницы.
Любушка раздумывала мгновение, потом передала поднос:
– Ну помоги. Ты же теперь вроде как хозяйка, – и поспешно добавила: –Аккуратно только, сервиз старинчатый, смотри, не грохни. Карп Григорич жуть как расстроится.
Тина со своей ролью справилась, «старинчатые» чашки с блюдцами не расколотила. Варенье из кисленькой красной ягодки – никогда такую не пробовала раньше, клюквой называется – аккуратно разложила по розеткам. А если помазать сверху на Любушкины блинчики…
– Антонина, скажу честно, ваш брак с Антоном несколько скоропалителен. Не знаю, что вам наплел этот обалдуй, но наша семья жаждет продолжения рода. – И тут Карпу Григорьевичу позвонили.
Изъясняясь языком тети Зины, у Тины «глаза из орбит чуть не выскочили». Чашечка ходуном заходила в ее пальцах. Она быстро поставила ее на стол, от греха подальше.
На ее телефон тут же прилетело сообщение от Антона, которое изрядно успокоило: «Не парься. У деда прикольчики такие». И смеющийся смайлик.
– Так вот, Антонина, – продолжил Карп Григорьевич, закончив телефонный разговор. Отвечал он отрывисто и сухо. Тина с легкостью представила, как он управляет своей рыбьей империей и наказывает виновных. – Давайте выпьем за будущего наследника.