Отверженная жена дракона - стр. 23
— Но получается, — мой голос скатывается в сип, — … если я родилась из-за тебя… значит, у мамы должен был родиться другой ребёнок? Значит, я заняла чьё-то место?
— Не совсем так, Адель… — медленно отвечает дракон. — Я не бог, чтобы изменить течение жизни и смерти. Едва взглянув на Николь, я смутно ощутил, что должен помочь ей выжить, а позже, освободившись, понял почему. Николь была связана с тобой… и эта связь алой нитью тянулась от моей души, через её живот… куда-то за грань… к моей наречённой. В одной из будущих жизней Николь так и так должна была стать тебе матерью, а Джаред — отцом…
— Но ты не хотел ждать…
— Верно, — ледяной огонь в его глазах вспыхивает ярче. — Потому что, скорее всего, не дождался бы.
Невесело хмыкнув, я опускаю взгляд на свои ладони. Они кажутся такими маленькими в руках дракона. Метка на запястье переливается золотом… Неужели то, что говорит Клоинфарн — правда? Неужели я и она — едины? И вся моя злость — это просто нежелание принять неприглядную правду?
Но если он не врёт и не ошибается, то…
Нет! Сначала нужно удостовериться! Узнать историю моей связи с Эйдой до мельчайших подробностей! Как получилось, что во мне её душа? Как Клоинфарн это провернул?!
— Расскажи мне всё, — говорю я, вскинув взгляд на дракона.
— С какого момента?
— С момента, как ты увидел мою маму! Почему ты решил, что она связана с душой Эйды? Как заставил меня родиться?!
Кивнув, он наклоняет голову так, что всё его лицо уходит в тень. И оттого огонь в глазах Клоинфарна кажется особенно ярким. Демоническим…
— Это произошло во времена, когда я ещё был заперт в Аштарии. Николь было около четырёх лет, когда её привели к моей тюрьме… Она была совсем крохотной и слабой, но уже тогда её душа была сильнее чем у многих, кого я повстречал за жизнь. Девочку собирались безжалостно заколоть на холодном камне аштарийского алтаря, будто жертвенного кролика. Её душа должна была укрепить мою тюрьму и стать подношением для ужасного демона, что заперт внутри.
— Демоном был ты…
— Да, — мужчина остро улыбается, но без веселья. Его голос завораживающе глубокий, а взгляд такой, будто он смотрит на прошлое через толстое стекло. — И хотя я был страшно голоден и почти безумен, но всё же устоял… Я придумал себе, что хочу использовать принцессу, чтобы освободиться... Но на самом деле я иррационально хотел помочь ей выжить. Часть меня чувствовала, что если проглочу душу этой маленькой девочки, то она уже не вернётся в мир живых. А значит, и ты никогда не родишься. Так или иначе, но пожертвовав частью накопленных сил, я передал маленькой Николь власть над алтарём, одновременно завязав на неё временную петлю.
Я сама не замечаю, как начинаю слушать затаив дыхание.
— Благодаря петле, — говорит Клоинфарн, обводя пальцем золотую метку на моём запястье, — если Николь погибала, её отбрасывало в прошлое, где она вновь имела шанс выжить… Но шансы эти были призрачными. Хотя бы потому что создание петли расшатало моё и без того разбитое сознание… и в добавок при переходе твоя мать теряла память о прожитом. В итоге Николь умирала снова и снова, её душа слабела… А ещё Джаред добавлял раздражения.
— Папа? — удивляюсь я.
— Нда… Самое сложное было сдержаться и не вырвать этому болтливому волку язык. А следом и голову открутить, — Клоинфарн скалится, но без злости. — Джаред был той ещё ширастовой занозой… Впрочем, и сейчас ничего не изменилось.