Отраженный мир - стр. 17

Артем знал, что большинство ребят его курса записались добровольцами, а почти все девушки уезжали учиться в тыл. Умом он понимал, что отец во многом прав, но сердцем…

– Завтра я еду в полевой госпиталь фельдшером.

Родители как будто не удивились. Между ними существовала очень тонкая связь – на уровне предчувствия. Они понимали друг друга без слов. Артем не раз замечал, что они понимали друг друга без слов. Но каждый раз удивлялся этому единомыслию.

– Значит так, – только и сказал отец.

Всю ночь он рассказывал Артему ключевые моменты – то чему должен, но не успел научить раньше. Где хранятся важные артефакты, в каких книгах собраны главные тексты заклинаний, как делать защитную татуировку – ту, что продлевает жизнь и защищает от не смертельных ран.

– Отец, ну что ты, вернусь, и продолжим обучение, – пару раз попытался остановить его Артем.

– Да, да, конечно, – рассеянно кивал Александр Григорьевич, – но лучше послушай.

Карту порталов и адреса других посвященных выучил наизусть. А на рассвете ушел на сборный пункт.

Прошел всего месяц, а Артем успел увидеть столько боли и крови, что казалось, им не будет конца. Сейчас их госпиталь медленно полз по степи – несколько грузовиков и колонна легко раненных бойцов. К ним прибились гражданские, которые бежали от войны, что двигалась за ними по пятам.

Он проверял, нет ли отставших, и вдруг, на какое-то время остался один. День только разгорался и небо начинало высветляться, чтобы к полудню стать привычно белым, безрадостным. Молочай, полынь, дикая конопля выстилали землю, сколько хватало глаз. Кое-где темными пятнами возвышались стволы чахлых акаций. Высоко, едва приметными точками, кружила пара соколов – высматривали неосторожных воробьев и жаворонков. Перекрикивая удаляющийся гул моторов, перекликались кузнечики и цикады. Пологие холмы кое-где перерезали темные провалы оврагов, обещая прохладу от едва приметных неглубоких ручьев.

На немцев они наткнулись ближе к вечеру. Те залегли в небольшом лесочке. Видимо, ждали не колонну раненых – легкую добычу.

– Врачи, медсестры, выйти из строя, – выкрикивал переводчик, двигаясь вдоль рядов пленных. Всех выгнали из грузовиков и выстроили в ряд. Однако Артем заметил что люди, которые двигались за переводчиком, выбирали не только военных, – их интересовали молодые ребята и девушки из числа гражданских.

Артем был с молоденьким пареньком, по виду своим ровесникам. Тот был серьезно ранен, и все время просил побыть с ним. Он и в грузовике от него не отходил и сейчас поддерживал, не позволяй упасть.

– А ты? – офицер ткнул в Артема, – врач?

– Фельдшер.

– Выходи.

– Я не могу оставить раненых.

Артем бегло говорил по-немецки, и, вспомнив, как часто отец отводил беду убедительный беседой, попытался сделать тоже.

– Господин майор, вы же знаете о женевской конвенции.

Офицер замер – видимо, не ожидал, что кто-то способен вести с ним диалог здесь, в чужой враждебной стране.

– Вы немец. Перейдите в группу врачей и поговорим позже.

– Нет. Я русский. Здесь только раненые и гражданский. Позвольте всем вернуться в грузовики и отвезите нас в лагерь для военнопленных.

– Нет никакого лагеря. Никто не станет возиться с этим отребьем. Выходите, не будьте глупцом!

– Но мирное население не должно…

Офицер не дослушал, – резко отвернулся и отдал солдатам приказ.