Отпуск на фоне развода. Ее счастливый билет - стр. 10
А потом слышу голоса.
– Гляди, клюет!
И маленький неоновый огонек подлетает в воздух. Слышится всплеск, возбужденные голоса.
– Давай, тяни ее! Тяни!
– Подсак давай!
«Это же поплавки!» – улыбаюсь я и выхожу к небольшой заводи, излюбленному месту местных рыбаков.
– Здравствуйте! Как улов? – подхожу ближе. Отгоняю от лица парочку назойливых комаров. Вглядываюсь в лица.
Но пока в свете небольшого костерка вижу только фигуры. Одно знаю. Это свои. Чужаки сюда рыбалить не приезжают. Далеко, да и места мало для хорошей рыбалки. А этот затон почти круглосуточно занят. Наши, Макаровские, жуки хитрые. Для своих подвинутся, а пришлых не пустят.
– Ой, это же наша Мила! Ты приехала, девонька! Как же я рада тебя видеть! – слышится знакомый голос.
Ко мне бросается наша соседка Елизавета Васильевна. Толстая смешливая тетка. Радушная и очень приветливая.
– Здравствуйте! – кидаюсь к ней. Обнимаю, чувствуя тепло и радость.
– Иди к огоньку, погрейся, – заботливо обнимает меня за плечи. Подталкивает в сторону костерка. Подставляет низенький шаткий стульчик. – Ты когда приехала, Милочка? Мы и не слышали…
– Под вечер сегодня, – говорю, а сама пытаюсь сообразить – знают соседи или нет о моем вселенском позоре.
– А мы с утра на речке! – машет пухлой рукой Елизавета. – Вон, Петрович мой отойти от затона ни на шаг не может, – кивает она на своего мужа, крепкого и кряжистого Михаила Петровича. – Как же! Щука идет. А что с ней делать, не знаю. Уже и жарила, и парила. Вон, полную морозилку фаршем набила. А эту куда? – кивает на ведро, заполненное рыбой. Несколько щучек, карпиков.
– Мил, хочешь, возьми! – отвлекается от удочки и поплавка Петрович. – Я уже просто из спортивного интереса ловлю. Вон, поспорил с Киряйкиным…
– А я тут мерзну из-за твоего спора, – шумно выдыхает Лизавета. Прячет кисти рук в длинные рукава свитера.
– Так костер же горит, погрейся, – улыбается ей дядя Миша. И меня снова пробирает до дрожи.
Вот живут же люди! По сорок лет вместе. Я тоже так мечтала и верила. Даже внуков наших представляла.
И как теперь жить, если Влад изменил? Я же всегда думала, как мы с ним состаримся вместе. Как будем ходить по скверу, взявшись за руки. Рыбу ловить, как мои соседи Никитины.
А оказалось…
Сглатываю слезы. Утираю заплаканные глаза украдкой.
«Прекрати!» – приказываю себе. – «Потом одна поплачешь. При людях нельзя!» – останавливаю себя. Совершенно некстати вспоминаю, что я все-таки блогер-миллионник, что меня в стране каждая собака знает. И любые мои эмоции могут сыграть против меня.
«Все хорошо. Ты среди своих», – уговариваю себя. Отвлекаюсь от разговора соседей и вздрагиваю, когда слышу знакомую фамилию.
– Так, может, еще Илюше предложить Дараганову. Он вчера приехал. В магазин вроде не выходил… А так рыбки себе нажарит…
– Приехал? – уточняю на автомате.
Вспоминаю глупые инсинуации Беляева. Идиот! Он, видимо, решил, что я все специально подстроила. Глупую надпись на экране, разговор в сортире, последующую лавину хейта и Ильку из судебного заседания вызвала.
Все, чтобы кристально честного Беляева прогнать и опорочить… ну-ну!
«Надо хоть посмотреть, что там стая товарищей пишет», – напоминаю себе. Но, честно говоря, даже смотреть не хочу в телефон.
«Черный пиар – тоже пиар!» – успокаиваю себя. Пусть все катится, как снежный ком с горы. Мне бы развод пережить, а если буду сражаться с хейтерами всея Руси, сломаюсь.