Отомстить и умереть (сборник) - стр. 12
И пошли короткие гудки.
Значит, что-то случилось… Егоршин не сомневался – кто-то пришел за записью!
Антон Петрович позвонил через четверть часа с другого номера и пояснил, что «занял» телефон у одного из своих подчиненных. Василий мысленно похвалил его за сообразительность.
– У нас тут такие дела, такие… – без устали тарахтел доктор.
– Говори четко, не захлебываясь.
– Как только ты ушел – позвонил Петр Петрович. Сам знаешь – мы давно знакомы…
– Ну…
– Не перебивай! Сказал, что расследует одно уголовное дело, и попросил помощи…
– Запись!
– Да… Я, естественно, согласился. Он прислал какого-то парня…
– Тот предъявил удостоверение?
– Нет.
– А почему?
– Зачем? Сказал: «Я от Петра Петровича»…
– Думаешь, этого достаточно?
– Конечно…
– Эх, Тошик, Тошик, сколько можно тебя учить? Завтра тот же Рахит пришлет официальный запрос: «Прошу выдать запись разговоров за такой-то день» – а у вас ничего нет!
– Издеваешься?
– Помянешь мое слово, когда получишь выговор за халатность.
– Ну, это мы еще посмотрим!..
И взбешенный Куролесов выключил мобильник.
Иван никогда не пользовался звонком – по старинке просто стучал в двери «семеркой» из азбуки Морзе, подчеркивая свою принадлежность к миру «радиопомешаных»; на этот раз условный сигнал прозвучал как-то угрожающе-зловеще и навеял дурные аналогии: мол, пришли по твою душу из седьмого управления…
Однако на пороге был все же он. Последняя родная кровинка на белом свете. Брат, коллега-опер, единомышленник…
– Ну, как там – на земле Уральской?
– Лишь бы не хуже… Люська, Настасья привет тебе передавали, а Колька, как всегда… – он поставил на стол пакет с сушеной рыбой и литровую банку маринованных боровичков (двоюродный брат был большим мастаком по их приготовлению). – Прошлогодние. В этом году еще не начинались.
– Спасибо! А майские что же, не уродили?
– Так… Было немного. Но они на консервацию не годятся – червя много.
– Ясно… Присаживайся. Сейчас перекусим – и разъедемся кто куда!
– Я конечно же в больницу?
– Какой ты понятливый… Если в палате уже поставили охрану – выгоняй без лишних слов. Надо будет написать официальный отказ – вызывай меня. Понял?
– Так точно!
– Ни есть, ни пить, в туалет не выходить. Сам знаешь, если Анюта не выживет или останется инвалидом, – я наломаю дров…
– Знаю… Грибочки открывать?
– А то как же!
Пока Ваня возился на кухне с ключом, пришел Шелягов. Принес в огромном пакете добрый десяток бутылок пива «Три толстяка» и по одной начал выкладывать на стол, напевая старую, невесть кем придуманную песенку:
– Я здесь! – из кухни откликнулся Иван. – Высоцкий?
– Приписывают ему…
– А наш батя утверждал, что эту песню исполнял его любимчик – Рыбников, – присоединился к дискуссии Василий и затянул:
– «Ну, где ж ты друг, наш третий друг из картины “Три богатыря?” – подхватили остальные.
– Да, были времена… – вздохнул Иван. – Дорога – бесплатно, форма – даром. Коммунизм!
– Точно! – согласился Андрей. – А теперь поездом на Донбасс – сотка баксов и назад столько же. Особо не покатаешься!