Отогреть Снегурочку - стр. 5
Глава 4
Время шло. Моя жизнь наладилась. На работе у меня сложились хорошие отношения с коллегами, начальство было мной довольно, мне платили хорошую зарплату, с тётушкой были прекрасные отношения. Внешне всё было замечательно, только камень в моей груди не становился легче, а продолжал давить и вымораживать мою душу. Наверное, она совсем бы закаменела, если бы не ребёнок, который стал всё чаще заявлять о себе, толкаясь в моём животе. Мысли о незнакомом человечке смягчали моё сердце и мне стало казаться, что камешек стал чуть-чуть подтаивать.
Живот у меня долго не был заметен, и коллеги не сразу догадались о моей беременности. Произошло это уже на пятом месяце и женщины стали часто говорить мне, что я похорошела и беременность меня только красит. Они тактично не спрашивали об отце ребёнка, и я чувствовала облегчение оттого, что мне не надо ничего объяснять.
Подошло время декретного отпуска, но я продолжала ходить на работу, боясь оставаться дома наедине со своими мыслями. Знакомые проявляли обо мне трогательную заботу, и это скрашивало моё одиночество и немного прогоняло тоску.
Малыш родился в середине весны, в начале апреля. С утра я почувствовала лёгкие схватки, и тётя Нина немедленно вызвала мне «скорую» и отправила в больницу. Промаявшись несколько часов в палате, я, наконец, родила мальчика. Мне показали его после родов, и я умилилась маленькому сморщенному личику.
Тётя Нина навещала меня каждый день, беспокоясь о состоянии меня и малыша, а я неожиданно для себя стала наслаждаться своими новыми чувствами. Я с нетерпением ждала, когда мне принесут сына на кормление, а когда его не было рядом, постоянно представляла себе его образ. Мне казалось, что я чувствую ребёнка, даже, когда он находится в соседней палате для грудничков. Эти новые ощущения были такими сладостными и приятными, что я стала улыбаться им. Как оказалось, только в душе. Внешне моя радость никак не проявлялась, и нянечки решили, что я слишком скупа на эмоции. Видимо, мышцы на моём лице так замёрзли, что разморозить их не представлялось возможным.
Через неделю я вернулась домой. Тётя Нина встречала меня на такси с букетом цветов. Я была рада ей, но всё же меня не покидало горькое чувство, что рядом не было отца моего ребёнка. Юрка скорее всего никогда не узнает, что у него родился сын. Сердце снова заныло, словно спрашивало: «Где ты, Юрка? Неужели не чувствуешь, как мне плохо без тебя?»
Начались будни, наполненные заботами о малыше. Первые дни у меня не было времени на долгие размышления о моём одиноком материнстве, но привыкнув к новому ритму жизни я стала замечать, что время для этого стало находиться. Тётя Нина, как всегда, проявила чуткость. Она договорилась с начальством и стала приносить мне работу на дом. Таким образом каждая минута моей жизни оказалась заполненной и переживать мне стало некогда. Лишь ледяной камень в груди, хотя и уменьшился немного, продолжал давить, и улыбка не возвращалась.
Из дома мне лишь однажды позвонил отец. Поздравил с рождением сына, справился о нашем здоровье и пожелал всего доброго. Мама не позвонила ни разу. Если бы не моя тётушка, я чувствовала бы себя полной сиротой.
Сынишка подрастал. Он начал улыбаться, агукать, потом переворачиваться и садиться. Я не заметила, как ему исполнился год, и он начал ходить. Мишка, так я назвала сына, рос подвижным и шустрым. Он постоянно куда-то залезал, падал, плакал, смеялся, и был центром моего и тётиного внимания. Моя жизнь совершенно изменилась и переживания, наконец, от меня отвязались. Я даже не заметила, как это произошло. Моя голова была теперь занята мыслями о сыне. Единственным, что не изменилось, были моё неулыбающееся лицо и постоянный холод в груди. Даже моему дорогому Мишутке я улыбалась лишь глазами, но он был не против и всегда радостно хохотал, играя со мной.