Отец подруги. Я его подарок - стр. 29

Склонилась и поцеловала его. Он углубил поцелуй, ворвался языком в мой рот и стал целовать глубоко, с жадностью.

— Карим… — выдохнула я, получив каплю свободы.

— Молчи. Я ещё не давал тебе права говорить.

Он с нажимом провёл от моих коленок до зада и стал насаживать на себя. С каждым проникновением быстрее и резче. Я откинулась назад, тряхнула головой и отдалась этой бешеной скачке. По венам тёк огонь, желание становилось невыносимым. Карим дотронулся до груди, сжал мой сосок, вошёл, и каждая жилка во мне превратилась в натянутую струну.

Он провернул сосок, и я вскрикнула. Дикое напряжение превратилось в дрожь, стон в жалобный всхлип, а он всё двигался во мне, не отпускал. Придерживал и продолжал брать. Дрожь накатывала снова и снова, тепло, холод…

— Яна… — Карим приподнял меня и кончил на живот.

Закрыв глаза, выдохнул. Его бронзовая кожа влажно блестела, а ладонь лежала у меня на бедре. Я дотронулась до себя, до пятен спермы, и он вдруг резко прижал мою ладонь к животу. Сверху накрыл своей.

— Мы едем домой, — сказал твёрдо.

Пересадил меня на постель и поднялся. Я ещё не пришла в себя и понимала его с огромным трудом. Сил не осталось, тело охватила блаженная нега и расслабленность.

— Дай мне полотенце, — приказал он. — И покажи, где ванная. Я приму душ, а ты пока можешь собрать вещи.

Яна

Сумку я собрала быстрее, чем Карим вышел из душа. Как дежавю: конспекты, личные вещи и самое приличное из одежды. Сверху — ноутбук. Закрыла сумку и опустилась на свою постель. Ларкину я заправила, только глядя на идеально гладкое покрывало, так и видела скомканное бельё и нас с Каримом.

Мне тоже не мешало бы сполоснуться, но я боялась, что сработает закон подлости, и Лариса вернётся раньше обычного. Ограничилась салфетками. Казалось, комнатка пропахла сексом, а я — Каримом.

— Готова? — спросил он, выйдя из душа.

Я кивнула. Сумку взять он мне не дал — закинул на плечо и взглядом показал на дверь.

— Можно я хоть умоюсь?

— Умойся.

На язвительность он не отреагировал, на то, как я на него посмотрела — тоже. Намочила руки холодной водой и приложила к щекам. В ванной пахло Каримом, в мыслях тоже был он.

Дотронулась до живота. Он хотел меня, может, даже скучал. Пусть немного, но скучал. И хотел. Не признаюсь ему — буду лгуньей. А признаюсь…

— Теперь всё, — сказала, наскоро приведя себя в божеский вид.

Карим выпустил меня в коридор, и я взмолилась, чтобы, пока мы идём, никто не попался навстречу. Иначе все предыдущие сплетни покажутся детским лепетом. Яна Царёва уехала с мужчиной вдвое старше неё... Нет, больше, чем вдвое.

Молитвы мои были услышаны. Даже консьержки не оказалось на месте. Уже в машине я вспомнила, что оставила шарф, но Кариму ничего не сказала. Только поправила ворот, несмотря на то, что работал климат-контроль, и было тепло.

— Когда ты вернулся? — посмотрела на него искоса.

— Сегодня.

— Ты же должен был раньше.

Он повернулся ко мне. Ехали мы быстро, дорога была влажная, и мне стало не по себе. Захотелось попросить его следить за дорогой, только Карима, похоже, ничего не смущало. Его рука вальяжно лежала на руле, в салоне играла тихая музыка.

— Если я сказал, что вернусь в четверг, это не значит, что я должен вернуться в четверг, Яна. Запомни это.

— Да мне не нужно запоминать. Дело-то твоё.