Отец подруги. Я его подарок - стр. 28

Расскажу потом. Вечером или завтра. Только не сейчас.

Карим перекатился на спину. Я оказалась на нём.

— Подожди, — шепнула ему в губы.

Постель была узкая, неудобная, и я едва не соскользнула.

— Что здесь за кровати, черт!

— Это общага, — напомнила я со стоном.

Он шарил у меня под футболкой, пытался опустить мои штаны.

Я приподнялась, чтобы помочь ему. Он спустил их вместе с трусиками, снял с меня толстовку. Я расстёгивала пуговицы его рубашки и целовала смуглую кожу, касалась волос на его груди и дышала его запахом. Карим вдруг сжал мои волосы и заставил поднять голову. В его глазах было безумие, каждая черта стала резче прежнего.

— Ты вернёшься в квартиру, — просипел он.

Брюки поползли ниже. Карим сдавил мою ягодицу — смотрел в глаза и крепко, чтобы я не могла пошевелиться, держал за волосы, а сам мял зад. Его твёрдый член упирался мне в живот, а власть была безоговорочной.

— С той ночи ты моя, — сказал он сипло. — Аслан подарил тебя мне. Ты — мой подарок, ты принадлежишь мне. Повтори.

Я приоткрыла рот, но ничего не сказала.

— Мне тебя подарили. — Его голос окутывал дурманом, взгляд лишал воли.

— Меня тебе подарили, — прошептала я, как под гипнозом.

Он удовлетворённо кивнул. Мягко погладил по ягодице, провёл по ложбинке и коснулся ануса. Я вздрогнула. Карим сжал волосы почти до боли.

— Ты моя. — Надавил одним пальцем, проникнув совсем на чуть-чуть.

— Я твоя, — повторила, дрожа.

— Ты принадлежишь мне, — продвинул палец глубже, добавил к нему второй.

Я прикрыла глаза. Быстро задышала. Карим поглаживал меня внутри. До него так ко мне не прикасался ещё никто, и я не понимала своих ощущений: страшно, стыдно и сладко.

— Ты принадлежишь мне, Яна. — Он ввёл пальцы ещё глубже.

— Принадлежу… тебе… — сорвалось у меня с губ.

Он резко отпустил меня. Я опять оказалась на спине, он — сверху. Спустил брюки и, глядя мне в глаза, вошёл. Я выгнулась ему навстречу, протяжно застонала. Огромный, он растянул меня, заполнил до предела. Я хотела его, но насколько сильно, не подозревала сама.

Схватилась за плечи Карима, запрокинула голову. Он впился губами мне в шею. Покусывал кожу и двигался — сильно, размеренно, с каждым прикосновением заставлял вскрикивать и впиваться в него пальцами.

— Чёрт.

Остановился, не выходя.

Я провела языком по губам, и в его глазах вспыхнул огонь. Коснулась его плеча.

Карим шумно втянул носом воздух и прижал мою руку к постели.

— Не нужно было начинать. — Он сжал мою ладонь. — Я тебя слишком сильно хочу, чтобы контролировать себя. Надо было поставить тебя на колени — и дело с концом.

— Всё в порядке. — Я попыталась высвободить кисть. Он сжал крепче.

— Всё в порядке, Карим. — Я лежала под ним и смотрела снизу вверх. — Мне можно.

Только это сорвалось с языка, Карим задвигался снова. Приподняла бёдра ему навстречу, раздвинула ноги шире, встретила его. Он сделал ещё несколько движений и перекатился на спину.

Я лежала на нём уже совершенно голая и чётко понимала: все границы стёрты. Упёрлась ладонями ему в грудь, склонила голову, и кончики моих волос коснулись его. Волоски на его груди были чёрными, пряди моих — светлыми; его кожа бронзовой, моя — бледной; его глаза чёрными как ночь, мои — цвета летнего неба.

Карим приподнял меня под ягодицами и опустил на себя. Я застонала, а он приподнял снова и опять опустил. Обхватил обеими руками грудь. Я продолжила двигаться сама, и эти ощущения были совсем другие — иллюзорное ощущение власти над тем, власти над кем у меня быть просто не могло.