Отец на час. Работает спецназ - стр. 10
– Оставьте себе.
– Это ваш документ, – настаиваю.
– Мне он не нужен, я же сказал: не привык к такому. Штрафы я запомнил, с памятью у меня все прекрасно.
– Хорошо, – прячу документы в сейфе.
– Серьезно?.. – смеется он сзади.
Оборачиваюсь.
– Что?
– Пароль —день вашего рождения?
– Как вы… – смотрю то на стену, то на него.
– Запомнил, когда договор подписывал. Лучше поменяйте, – вздыхает и поднимается со стула. Снимает куртку. – Женщины… И как вы вообще выживаете?.. Еще бы «123456» поставили и двери нараспашку…
– Владислав… – вызверяюсь.
– Ладно, – не обращает внимания. – Зарплату вы назвали большую. Я бы и меньше чем за пятьсот согласился.
– Уже четыреста девяносто…
– С чего это баня… – осекается.
– Сняла десять тысяч за субординацию и женоненавистничество, – перебиваю, слыша голоса детей в прихожей.
Глава 6. Влад
Поморщившись, пытаюсь воспринимать детские крики, доносящиеся из прихожей, как часть своей стандартной работы. Как-то с пацанами целую неделю одного коммерса на охоте пасли. Там утки примерно так же беспрестанно горланили.
Ничего – пережил.
И здесь вытяну…
– Мама!!! – кого-то там явно режут.
– Что у вас там? – обеспокоенным голосом откликается мой строгий работодатель без лифчика.
Извинившись, протискивается между мной и стеной, в плане легкого соприкосновения отдавая предпочтение последней. Не очень-то я ей приятен.
Может, и хорошо?..
Служебных романов у меня, если не считать лучшего друга Серегу, никогда не было. И начинать не стоит.
– Что у вас случилось?
В светлой прихожей стоят трое абсолютно непохожих друг на друга детей.
– Он плюнул на мою пентаграмму! – визжит черное пятно черными губами. – Я его ненавижу. Я его прокляну!
– Леон… Зачем ты…
Истерика продолжается уже с редкими всхлипами.
– Он ее… перекрестил! – хнык. – Мама! – еще один. – Перекрестил мою пентаграмму дьявола!.. Это неуважение, – хнык-хнык.
– К дьяволу? – спрашиваю хмуро.
– Ко мне!
Привалившись плечом к стене, засовываю ладони в карманы джинсов и молча изучаю объекты будущей охраны. Назову их просто: «А», «В» и «С». Чтоб не заморачиваться.
– Леон, ты правда это сделал? – растерянно произносит моя начальница.
Объект «А» – долговязый худой паренек с длинной русой челкой – хмыкает и скидывает рюкзак с курткой прямо на пол.
Владычица подольских складов тут же бросается все убирать.
– Через десять минут встречаемся на кухне. Будем ужинать, – сообщает своим отпрыскам.
– Я спать, – произносит парень, не обращая на меня никакого внимания.
– Ты не уснешь. Сатана за тобой уже выехал! – орет на него объект «В» – девчонка-подросток, которой он что-то там испортил.
– Удачи ему. Не скопытиться в пробках, – шлепает по лестнице.
– Ненавижу тебя!.. Дурак.
М-да.
Видок у Бэшки – атас.
Все черное: плотные колготки, короткая юбка, водолазка, на которой болтается блестящий сатанинский крест. Длинные окрашенные волосы. Пялюсь на лицо. Глаза, как и губы, подведены угольно-черным, а на голове кепка.
Сдерживаю смех, когда читаю надпись на ней.
«Я ГОТ».
Это, видимо, для совсем тупоголовых, кто так и не понял.
– Мама, это несправедливо!.. Я эту пентаграмму всю математику рисовала. Идеальная пятиконечная звезда. Не отрывая карандаша от бумаги сделала.
– Эльза. Мы ведь договаривались, что твои увлечения не будут влиять на учебу!
– Они и не влияют, – фыркает Бэшка, отправляя ботинки в стену. – Я что с Сатаной, что без Сатаны математику не понимаю.