Отцовский крест. Скорбный путь. 1931–1935 - стр. 23

– А вы, о. Константин, монах или нет? – задал мальчик так естественно вытекавший из темы разговора вопрос.

– Как тебе сказать, Боря? – задумчиво ответил молодой батюшка. Наполовину монах, наполовину нет.

Вале разговор был непонятен и потому неинтересен. Но сейчас он, как будто, перешел с теоретической почвы на практическую, и девочка поспешила уточнить:

– Какая половина черная, какая синяя? с интересом переспросила она.

Несмотря на жару, к тюрьме продолжали ходить ежедневно, а то и по два раза в день. Как и зимой, чаще всего ходила самая свободная, Соня. Для того, чтобы увидеть своих, вынуть из тайника записку и сунуть свою, или, когда намечался этап, проследить, не попал ли туда кто из своих, приходилось ходить среди дня. Жара стояла такая, что голова кружилась; иногда казалось, что не дойдет, упадет. А лишь только солнце спускалось к горизонту и воздух свежел, за тюремными стенами раздавался звонок на поверку и заключенных запирали. Каково-то им приходилось в душных, переполненных камерах в то время, когда даже в обычных комнатах было нестерпимо!

Священники, как и в прошлом году, занимались очисткой выгребных ям. Не выходил на работу один епископ Павел, считавший, что этим он унизил бы свой сан. Тяжело было целые дни сидеть в душной, выходящей окнами на юг, камере, но он терпел. Выходил только изредка, когда работу давали во дворе. Но тут работа тоже бывала разная.

Однажды духовенству предложили подготовить площадь для сада на месте монастырского кладбища. Батюшки задумались. Ведь это значило не только равнять с землей могилы, хотя и это было достаточно неприятно, – надо было еще и ломать кресты.

– Я не буду делать эту работу, – заявил о. Сергий. – У меня здесь где-то дедушка похоронен, не могу осквернять его могилу.

Другие поддержали его.

«Дедушка» дядя его тестя, был известный в свое время в Николаевском уезде подвижник отец Александр Кубарев, служивший когда-то в этом монастыре. Распоряжавшемуся работами надзирателю заблагорассудилось счесть такую причину отказа убедительной и он нашел другую работу – переносить в кладовку иконы, сложенные в подлежавшей сносу часовне.

И эту работу батюшки выполняли по-своему. Они брали иконы, как берут их для крестного хода, и с пением молитв переносили через двор мимо служебного корпуса, около которого сидели и стояли жены тюремных служащих. Женщины провожали глазами необычную процессию, некоторые крестились. Во время одного из рейсов к Владыке, несшему запрестольный крест, подбежал небольшой мальчик и попросил:

– Дедушка, дай я Боженьку поцелую!

Конечно, это был исключительный случай. Вообще-то на дворе почти нечего было делать, а «основная работа» не ждала.

Большим облегчением для работающих было то, что в этом году их после работы водили купаться на Иргиз. Сопровождаемые лениво передвигающим ноги конвоиром, они проходили вдоль задней стены монастыря, пересекали проложенную вдоль крутого берега проезжую дорогу, спускались под откос, раздевались в кустах и мылись, и плавали, сколько хотели, даже стирали запачканную одежду. Конвоир в это время спокойно сидел наверху; ему тоже приятнее было сидеть так и дышать свежим воздухом, чем бродить взад-вперед за арестованными от одной вонючей ямы до другой, или ждать в дежурке какого-то нового приказания.