Отчим - стр. 18

Наконец мы доходим до кухни, откуда льётся свет и слышатся всхлипы. Прижавшись спиной к стене, Руслан толкает и меня, коснувшись моего живота и оставляя горячий след от своей большой ладони. Шикнув, чтобы я была тише, он осторожно заглядывает на кухню, хмурится и окончательно выходит из-за угла.

— Мила? — спрашивает он в недоумении.

Делаю шаг вперёд и захожу следом за ним. Вижу маму в халате с замотанным в бумажную салфетку пальцем.

— Мама, что случилось? — спрашиваю взволнованным голосом, подходя к ней, но она, словно не замечая, идёт в сторону Руслана, чуть ли не толкнув меня плечом.

Выдыхаю, и плечи от досады моментально опускаются, это замечает жених мамы и сжимает челюсть.

— Что произошло? — спрашивает Руслан маму, едва не скрипнув зубами.

— Милый, мне так больно, — всхлипывает мама. — Я ноготь сломала, — говорит она и протягивает руку жениху.

Тот опускает взгляд на сломанный ноготь и, будто не веря в происходящее, смотрит маме в лицо.

— Ты совсем идиотка? — рычит он. — Ноготь сломала? Голову себе не сломала… — от ругательства он сдерживается, но всё и так написано на его лице.

— Я только сегодня сделала новый маникюр, — жалобно протягивает мама. — И он сорвался с мясом, смотри, — суёт под нос палец с тонкой полоской крови.

— Твою же мать! — закатывает глаза и тяжело вздыхает Руслан. — Иди наверх, Мила, — угрожающе спокойно обращается он к матери.

— Но, Русик, — тянет мама голосом задушенной кошки.

— Марш наверх! — рявкает так, что я сама вздрагиваю.

Мама, обиженно фыркнув и гордо вздёрнув голову, идёт наверх.

Я его ненавижу, но в этом случае полностью поддерживаю. Я из своей комнаты такой крик услышала, что думала — к нам в дом воры забрались, это как минимум. А что имеем? Сломанный ноготь? Трагедия года. Да она так слезами не заливалась, даже когда бедный Арсений Петрович умер. На кладбище только пошатнулась, якобы в обморок падает, чтобы пришедшие оценили, а так — никакого сожаления.

— А ты что стоишь? — рычит на меня Руслан, заставляя вздрогнуть и вырывая из размышлений.

— На меня тоже наорёшь? — смотрю на него с вызовом и тут же понимаю, что неудачный момент я выбрала для поддевания будущего отчима.

Он выглядит таким уставшим, что мне его даже жалко.

— А смысл на тебя орать? — безэмоциональным голосом спрашивает и делает шаг в мою сторону. — Зря только нервы тратить, — произносит, нависая надо мной, как скала.

Пару минут я, как загипнотизированная, смотрю в его глаза и с трудом сдерживаюсь, чтобы не опустить свои ниже. Пройтись взглядом по мощной груди, твёрдому торсу с чёткими кубиками и ниже — туда, где его… оружие.

«Господи, Лера, ты совсем дура?», — осуждающим тоном кричит здравый смысл.

— Вот и не трать нервы, «папочка», — в горле пересохло, и хрипотца в голосе выдаёт меня с потрохами. — Нервные клетки не восстанавливаются, а в твоём возрасте и подавно.

— Иди к себе, Лера, — спокойно, даже с подобием улыбки на лице, произносит он.

— А то что? — усмехаюсь я, вздёрнув голову ещё выше.

— А то… — наклоняется так близко, что наши губы оказываются в миллиметре друг от друга. От этой близости дыхание перехватывает, а сердце нервно бьётся в груди.

Глаза Руслана покрываются чёрной дымкой, зрачки расширяются, а шумное дыхание делает его похожим на готового к прыжку быка. Я с трудом, но выдерживаю его взгляд, и жду, чем он мне на этот раз угрожать будет. Но пауза затягивается, а у меня уже шея болит от того, как высоко мне приходится задирать голову.