Отчаянный шаг - стр. 2
– Николай Рехов?
Стук полицейского в дверь срезанировал с моим учащённым сердцебиением, и, вступая в интерференцию и синергию, усилил моё чувство тревожности.
– Да, это я. – Я сидел на полу, прижавшись к тумбе, и держался за голову, уперев локти на согнутые колени.
– Откройте нам дверь, пожалуйста.
Даже когда служители правопорядка стараются говорить вежливо, их тон всё равно воспринимался приказным и повелительным, наверное, это что-то из разряда психологического эффекта – наше подсознание, воспитанное общественными устоями, всегда воспринимает слова людей в погонах, исключительно как требование подчинения.
– Я не могу этого сделать. – Мне казалось, что они сейчас выбьют дверь или разобьют окно, чтобы прорваться ко мне в дом. От нарастающей пульсирующей боли в висках я с трудом слышал их голоса, но я точно понимал, чего от меня хотят.
– Всё дело в том, что мы поймали одного из преступников. Нам нужно, чтобы вы съездили с нами на опознание.
– Простите, но я не могу. Правда. Мне очень жаль, но я ничем не могу вам помочь.
– Да ладно вам. Это же ненадолго. Мы гарантируем вам полную анонимность и безопасность.
– Чего вы от него хотите?
Я был рад услышать голос Марии. Хотя бы через дверь. Кажется, она заметила, как ко мне приехала полиция и решила немного опоздать на работу, дабы помочь мне.
– Мы хотим, чтобы этот гражданин отправился с нами на опознание. Мы полагаем, что поймали одного из грабителей.
– Так давайте я с вами съезжу. Я тоже там была и тоже видела этих мужчин. Я смогу их опознать.
Присутствие Марии успокаивало меня, пусть я её и не видел. Однако паническая атака хоть и спала, но всё же так и не ушла до конца.
– Вы Мария Фаридова?
– Да, это я.
Я боялся выглянуть в окно, поэтому не знал, что конкретно там происходит – мне приходилось только по голосам догадываться, о творящемся на моей террасе действии.
– К вам мы тоже собирались заехать.
– Так может, меня одной и достаточно будет? Поверьте, он вам ни за что не откроет: у него посттравматический синдром – он никому дверь не открывает, никогда из дома не выходит и никого не пускает к себе.
– Странно, нам об этом, почему-то, не доложили.
– Он не был у психолога, поэтому у него нет медицинского освидетельствования, но поверьте мне, не надо быть специалистом, чтобы понять, что после всего пережитого он страдает агорафобией.
– А почему он не вызовет психолога?
– Да кто в нашу глушь поедет? А если кто-то и поедет сюда, то попросит за это очень большие деньги. На зарплату продавца мало что можно себе позволить.
– Ладно, отвезём только вас, но начальство всё равно будет заставлять нас привезти на опознание ещё и его. Так что, если в ближайшие дни он не обзаведётся справкой, то наш визит снова последует, и мы ничего не сможем сделать. У нас ведь тоже, знаете, служба.
Я услышал хлопки дверей, тихий гул мотора и шум резины трущейся об асфальт.
Они уехали.
Но легче мне не стало.
«Живи и всегда помни, падаль, что в этом мире есть такие люди как мы, которые просто позволяют жить ничтожествам вроде тебя!»
Опять всплыла эта фраза в моей голове.
Ну, почему?! Почему я не могу этого забыть? Ведь столько месяцев уже прошло, а воспоминания по-прежнему свежи, словно это всё случилось сегодня. Как же мне выкинуть это из головы?
«Живи и всегда помни».