Отчаянный побег. Трагическая повесть - стр. 3

Цезарем называли майора, начальника оперчасти колонии.

– Кузьма, – по-свойски обратился к прапорщику Волков, – что за понты, ты случаем не в курсе, почему нас собрали?

– Побег – прошептал прапорщик, – Волчонок, я тебе ничего не говорил.

Волкова увели в промышленную зону, где напротив надзорслужбы в трехэтажном здании располагался административный штаб и заводоуправление.

Осужденные стояли, курили, переговаривались, ежась от ночной прохлады. Только по истечении часа была дана команда, разойтись по корпусам и спать.

– Ну, заразы, – просипел Вася Хрипатый, – ни тебе извините, ни тебе прощай, да что хоть случилось? – обратился он к старшему лейтенанту, стоявшему недалеко. Тот пожал плечами и, молча пошел к вахте.

Рано утром Юрка Устюжанин разбудил Орлова и с тревогой в голосе сказал:

– Слышь, Ген, Серегу Соловья хлопнули.

– Да ладно, что гонишь-то, – но увидев беспокойство в его глазах, засыпал вопросами, – что в натуре, кто, когда?

– Да я тебе говорю, сам слышал от отрядного7. Серега ночью пошел на рывок, запретку и все полосы прошел. Знаешь в промке8 напротив столярки, на углу забора, где мы всегда перекиды принимаем – пытался он объяснить полусонному Орлову, – короче, за забором, около кленового садика, вышкарь9 завалил его.

– Наглушняк? – встревожился Генка.

– Ну да, говорят, между лопаток две пули всадил, вертухай облезлый, – со злобой сквозь зубы процедил Устюжанин.

– У-у! – Зарычал Генка Орлов, – вот гаденыш! Такого пацана положил. Он только-только со своей девчонкой на свиданке побывал. Е-моё, как жаль. Классный был парняга, кремень.

Орлов сел на кровать и отрыв дверцу тумбочки, приподнял торцевую планку. Выудив изнутри дверцы пакетик с запрещенным плиточным чаем, протянул своему семьянину Васе Хрипатому.

– Васек, сваргань чифирку, а то я еще не проснулся. Надо Серого помянуть.

Вася Хрипатый, взяв эмалированную литровую кружку, направился в холл, чтобы сварить на плите крепкий чай.

– Пойдем к Волчонку, – предложил Карпов, – все-таки они с Соловьем одну пайку делили, поддержать мужика надо.

– Хрипатый, – окрикнул Орлов своего семьянина, – сваришь чифирь, подтягивайся к Волчонку в проход, там помянем.

Небольшой компанией бригадники двинулись в соседнюю секцию к Волкову. В узком проходе между кроватями, где раньше спал Сергей Соловьев, собрались мужики с обеих бригад. Пришлось потесниться. На каждой из двух кроватей разместилось по четыре человека, а остальные стояли или присели на корточки.

Подошел Вася Хрипатый и, поставив кружку на тумбочку, прикрыл ее книгой, чтобы чай как следует, запарился. Молчание нависло над проходом. На крепко сжатых скулах, выступили желваки. Суровые взгляды излучали негодованье.

Сергей Соловьев для каждого из присутствующих запомнился хорошим человеком. Он всегда мог поддержать любой разговор. Веселый, компанейский, в меру разговорчивый и справедливый. Если дело касалось ссоры между мужиками, грамотно разводил их в стороны. Одним словом, такой человек был в хороших отношениях со многими заключенными. Правда, последние полмесяца его словно подменили: стал угрюмым, на вопросы старался не отвечать, почти ни с кем, кроме Волкова, не общался. Такое поведение Соловьева, показалось всем, кто его знал, странным.

Налив в две маленькие кружки чифирь, Хрипатый направил их по кругу. Молча помянули.