Отчаянный побег. Трагическая повесть - стр. 2
Стоял май. Закончился длинный трудовой день. Заключенные отдыхали в спальных секциях. После полуночи и съема с работы второй смены, прошло три часа. Ночной дежурный прикорнул у тумбочки. Сквозь дремоту, заслышав множественные шаги, он вскочил со стула и спросонок опешил, увидев офицеров и прапорщиков во главе с ДПНК5. Громко стуча сапогами, они поднимались на второй этаж и вошли в просторный холл, по сторонам которого располагалось четыре входа в спальные секции. Разделившись, работники надзорной службы разошлись по секциям.
Включился общий свет. В тишине громко прозвучала команда:
– Отряд подъём!
Не все вскочили со своих спальных мест, кое-кто продолжал крепко спать. Раздался зычный голос прапорщика:
– Всем осужденным без исключения выходить строиться на центральный плац.
– Командир, а что в натуре случилось, что за шухер такой? Блин спать не дают, – прозвучал недовольный, заспанный голос Генки Орлова.
В центральном проходе между рядами двуярусных кроватей показались сотрудники, одетые в форму цвета хаки. ДПНК вышел вперед и строго приказал:
– Всем одеться и бегом на построение. Вам что, неясно было сказано? А слишком разговорчивых и недовольных, я определю в ШИЗО, суток на пять.
Заключенные стали быстро одеваться и, косо поглядывая на возмутителей спокойствия, с неохотой побрели на улицу.
Ворота в локальные зоны6, где располагались здания и бараки, были широко открыты и отовсюду, заспанные, недовольные, растревоженные командами офицеров, группы людей устремились на центральный плац.
– Слышь, мужики, по ходу кто-то с зоны свалил или кого-то заколбасили, – догадался Карпов и, закурив, продолжил, – ночью такую проверку устраивают, когда кого-то ищут. Промарьяжат твари позорные чуть ли не до утра, а потом шмон наведут в обеих зонах.
Все осужденные колонии прошли на центральный плац и, разделившись по отрядам, собрались в отведенных местах. Подходили сержанты, прапорщики с надзорной службы и с завхозами-зэками проводили перекличку по карточкам.
– Орлов, – прозвучала фамилия.
– Я. – Ответил Генка.
– Не я, а имя-отчество.
– Геннадий Семенович.
– Волков…
– Владимир Васильевич.
Так продолжалось, пока не прошла проверка и прапорщики подошли к дежурному майору Рубану для сверки данных. Выслушав, ДПНК поднялся на металлический мостик возле столовой и отдал приказ, чтобы до особого распоряжения никому из заключенных, в том числе надзорной службе, не расходиться.
Юрка Устюжанин подошел к прапорщику и миролюбиво спросил:
– Старшой, что случилось, почему ночью проверку устроили?
– Мы сами не знаем, ДПНК объявил общее построение осужденных, вот и стоим. Ждите, объявят.
Вдруг со стороны надзорной службы показались два офицера, сопровождаемые группой активистов. Впереди всех, словно глыба, широко шагая, спешил заместитель командира роты капитан Бражников, метко прозванный заключенными – «Шифоньером». Чуть отстав, шел майор режимной службы – Сомов. Они подошли к ДПНК Рубану и, что-то сказали ему на ухо. Он отдал распоряжение и стоявшие рядом прапорщики, согласно кивнув, пошли на площадку, где располагался седьмой отряд.
– Завхоз, позови Волкова, – потребовал прапорщик.
– Волчонок, иди сюда, тебя командир спрашивает – позвал завхоз.
– Что надо, старшой? – спросил осужденный Волков.
– Рубан тебя зовет, – и тихо, чтобы никто не услышал, добавил, – тебя сейчас в штаб поведут. «Цезарь» приехал.