От порока до истока - стр. 10
– Вставай, – услышал он уже наяву. – Пошли.
Олег собрался вскочить, но занемевшие мышцы лишь позволили сесть. От резкого движения потемнело в глазах. Но и когда в голове прояснилось, светлее не стало, и он наконец понял, что рассвет еще не наступил, хотя недолгая северная ночь уже почти кончилась. Вялой яркости предутреннего неба вполне хватило, чтобы рассмотреть стоявшего перед ним человека.
Это была женщина, совсем молодая, хотя в первый момент Олег не смог определить ее возраст, сбивала с толку одежда: длинная, спускающаяся на голенища сапог темная юбка, коричневый, подпоясанный веревкой бесформенный, широкий жакет и серый, по-старушечьи обмотанный вокруг головы платок. О том, что это юная девушка, говорила лишь матовая гладкость ее лица и лучащееся из больших черных глаз любопытство, которое незнакомка тщетно пыталась скрыть.
– Пошли, – повторила она. – Вставай давай!
Олег провел по сырой траве ладонями и обтер росой лицо. Неспешно, морщась от пронзивших начавшее отходить тело иголок, поднялся, прокашлялся и спросил:
– А куда? Ты вообще кто такая?
– Какая есть – та и здесь, – буркнула девчонка и в третий раз сказала: – Пошли!
Она развернулась и по-мужичьи размашисто зашагала в сторону близкого леса.
– Эй! – не трогаясь с места, окликнул ее Олег. – Я никуда с тобой не пойду. – Он вдруг почувствовал, что его начинает трясти. Одежда пропиталась зябкой росой, да и само утро было нежарким, но едва ли один только холод стал причиной той дрожи. Ему было откровенно не по себе. Вспомнились вдруг слышанные в детстве сказки о русалках, кикиморах и прочей нечисти, старающейся заманить доверчивого путника то в речные глубины, то в лесные чащобы… Последнее подходило к ситуации лучше некуда.
«Кикимора» остановилась. Обернулась, нахмурила красивые черные брови и сердито притопнула:
– А ну-ко, иди за мной, кому говорят! Батя ждет.
Девчонка отчаянно, по-вологодски «окала», и это почему-то успокоило Олега, хотя, если уж на то пошло, отчего бы точно так не разговаривать и местной нечисти? Но главное – в голову мигом плеснулась догадка:
– Батя? Рафаил?..
– Кто еще-то? Ты к кому шел?
Девушка опять повернулась к лесу и зашагала, бухая сапогами. Теперь и Олег бросился за ней следом. Догнав девчонку, он, отдуваясь, спросил:
– А как он узнал, что я здесь?
Девушка только фыркнула, даже не повернув головы.
– Ну хорошо, скажи хоть, как тебя зовут.
– Ну, Нинка.
– Нунинка? – деланно хохотнул Олег. – А я…
– Ты – Олежонок-балдашонок! Будешь дразниться – стукну.
– Я не драз… – Он начал было оправдываться, но вдруг поперхнулся. – А как?.. А откуда ты знаешь…
– Ты и правда балда, – повернула наконец голову Нинка и впервые улыбнулась. – Ежели батя знал, что ты пришел, то наверное знал, и кто ты такой, как думаешь?
Лес казался совсем незнакомым, хоть в детстве он не раз ходил сюда по грибы-ягоды с бабушкой. Хорошо хоть проклюнувшее наконец солнце окрасило верхушки деревьев, иначе от дремучей лесной мрачности – таинственно-тихой, настороженно-внимательной – хотелось ухватиться за Нинкину ладошку, словно он вновь превратился в маленького, напуганного природным величием мальчика.
– Не трусь, – угадала его состояние девушка, – уже скоро.
Он услышал вдруг крик петуха. Сначала подумал, что ослышался – скрипнуло дерево, – но крик повторился, на сей раз отчетливо-ясно. И создалось впечатление, что теперь, отвечая первому, кукарекал другой петух.