От Обских берегов до мостика «Оби» - стр. 21

Увлекаясь лыжами с детства, мы с друзьями добивались хороших спортивных результатов. Рядом со мной (справа) Володя Слободсков

Наступило второе полугодие последнего учебного года, и нужно было основательно взяться за подготовку к выпускным экзаменам.

Сложнее всего обстояло дело с литературой и русским языком. Сочинения у меня получались куда пространнее, чем у соседки по парте Гали Пятериковой, но зато и синтаксических ошибок было больше. За сочинение, изложенное на двух-трех тетрадных страничках, она всегда получала четверку или пятерку. Мне же за сочинения в полтетради светила в лучшем случае тройка с минусом. Позже я научился писать лаконичнее, стараясь излагать мысли простыми предложениями без мудреных оборотов. Результаты заметно улучшились.

Вот и долгожданный выпуск! Прощай, наша старенькая деревянная школа.

В тот год состоялся одновременный выпуск двух десятых классов «А» и «Б». На память о прощальном вечере с преподавателями и родителями осталась фотография, снятая на фоне родной школы, которая до сих пор хранится у меня.

Обычно большинство выпускников нашей школы продолжали учебу в одном из ближайших сибирских вузов: педагогическом, медицинском, лесотехническом, сельскохозяйственном, автодорожном или политехническом. Мы же со Славой Бобовичем вознамерились поступать в Ленинградское морское училище, но каждый отправился туда своей дорогой.

Для того чтобы встретиться со своими дядями в Москве, я пустился в путь по реке через Салехард, взяв билеты на пароход «Михаил Калинин». В Лабытнангах, расположенных на левом берегу Оби, я впервые увидел железную дорогу, паровозы и огромные составы. Станция Лабытнанги в Заполярье по сей день является конечной станцией железнодорожной ветки, выходящей к берегам Оби. Как и дорога на Воркуту, она была построена в советское время главным образом руками «зэков». Из окон вагона поезда можно было видеть лагеря, как расформированные, так и те, что продолжали исправно функционировать. Все они входили в состав хорошо известной тогда всем на Севере «501-й стройки».

Вспомнилось, что и у нас в Октябрьском после войны какое-то время существовал такой же лагерь, расположенный чуть ниже по течению реки за Половинкой. Лагерь находился в одном из больших «логов». Логом на местном наречии назывался большой овраг или распадок на возвышенном таежном берегу Оби, обычно спускающемся к берегу реки пологим склоном, переходящим в низину. Там-то и стояли бараки с заключенными, обнесенные по периметру колючей проволокой. Администрация лагеря и охранники размещались в самом Октябрьском.

Местным жителям строго-настрого запрещалось подходить к территории лагеря, а суда и лодки не могли приблизиться к берегу ближе, чем на двести метров. В 1953 году, после смерти Сталина и с наступлением политической оттепели, этот ужасный лагерь был закрыт. А те, кто жил на Половинке, смогли вздохнуть спокойнее, потому что до этого проверки и обыски домов сотрудниками лагеря после побегов заключенных были обычным явлением.

Население Половинки в ту пору состояло в основном из сосланных сюда немцев Поволжья. Это были главным образом мастеровые люди, занимавшиеся выделкой для обуви добротной кожи из шкур домашнего скота. Наряду с этим они делали мебель и другие вещи, обеспечивая ими местное население Кондинска и ближайших поселков. Мой отец Дмитрий Сергеевич, например, часто пользовался услугами одного знакомого немца-сапожника, делавшего обувь для всей нашей семьи. Он тачал сапоги так, что любо-дорого посмотреть, не говоря уже о том, что носить такую обувь было одно удовольствие – она оставалась сухой в любую распутицу.