От мальчика Пети до мальчика Феди - стр. 15

После этого Маршак долго не писал пьес, а в войну вообще перестал писать для детей – только военные очерки, стихи и антифашистские эпиграммы.

Дети возмутились, и автор даже вынужден был оправдываться:

«Мой шестилетний корреспондент спрашивает меня, почему я, которого дети считают своим собственным писателем, изменил им и в последний год писал только для больших.

…Я по-прежнему верен детям, для которых всю жизнь писал сказки, песни, смешные книжки. По-прежнему я очень много думаю о них. Думать о детях – это значит думать о будущем.

И вот, думая о будущем, я не могу не отдавать себя целиком простой и скромной службе писателя военного времени».

Но, как нас всех учили в детстве, извиняться надо не словами, а делами. И Маршак садится за сказку…

«Двенадцать месяцев» я писал в суровой, затемненной, военной Москве – в часы отдыха от работы в газете и «Окнах ТАСС». Загруженный ежедневной спешной работой в газете, над листовкой и плакатом, я с трудом находил редкие часы для того, чтобы картину за картиной, действие за действием сочинять сказку для театра".

Сказка вышла в 1943 году.

Вернее – сразу две сказки.

Первые "12 месяцев" – прозаические, с подзаголовком "Славянская сказка".

Это еще одна версия той истории, которую когда-то рассказывали друг другу жители Богемии. Той самой истории, которая вдохновила знаменитую чешскую сказочницу Божену Немцову написать сказку "О двенадцати месяцах".

Богемская сказка была достаточно популярна в сороковые, достаточно вспомнить, что в 1941 году в Ленинграде вышла книжка "Двенадцать братьев. Богемская сказка". Эту версию написал Иван Белышев – сначала русский офицер, затем советский инженер-металлург, после детский писатель и просто хороший человек.

Писатель Леонид Пантелеев вспоминал о нем так: "Несколько месяцев я жил без продуктовых карточек. Зная отношение ко мне Кетлинской, мама боялась идти за так называемой стандартной справкой. Потом пошла. И – первое чудо. В месткоме сидит Иван Петрович Белышев. Он уже знает о моей беде. Не задумываясь, выписывает справку. Через месяц-полтора сам Белышев умер от голода".

Так вот, прозаические "12 месяцев" Маршака – обычный пересказ чешской сказки, такой же, как у Белышева. Он очень короткий, там ничего нет, кроме мачехи, двух ее дочек и похода зимой в лес сначала хорошей, а потом плохой дочери. По сути – тот же "Морозко". Кстати, в "славянской сказке" подснежники падчерице дарит март, а не апрель.

В Чехии климат мягче.

Иное дело – пьеса "Двенадцать месяцев".

Вот здесь Маршак оторвался вовсю и насочинял нового столько, что от оригинала остался только сам посыл. Тут тебе и правильные апрельские подснежники, и правильный брат-апрель, и переписанная концовка, и бравый солдат, и несчастный профессор-каблук, и замордовавшая его Королева, "девочка лет четырнадцати".

А знаменитая перепалка в собачьих шубах с воплями: "Сама собака!"?

А восточный посол, скакавший в молодости на арабском скакуне, а "Гори, гори ясно, чтобы не погасло", а "Ты катись, катись, колечко…"? Я даже песню глашатаев помню!

В лесу цветет подснежник,

А не метель метет,

И тот из вас мятежник,

Кто скажет: не цветет!

А иллюстрации Алфеевского в книжке, которая была у меня?

Господи, сколько лет прошло, а я все помню. Я помню даже реплику, исчезнувшую в современных изданиях: