От Ленина до Путина. Россия на Ближнем и Среднем Востоке - стр. 65
Внимание советского руководства было занято гораздо более важным для него событием – смертью президента Насера.
Кончина тяжелобольного Насера 28 сентября 1970 года означала конец целой эпохи в советско-арабских отношениях. Когда в 50-х годах Насер пошел на исключительный по смелости шаг, начав закупать советское оружие и бросив вызов Западу, он не ожидал, что к концу жизни и само его политическое выживание, и судьба Египта окажутся теснейшим образом связаны с Москвой. Насер пользовался высокой репутацией и уважением советских лидеров, и это помогало ему вести египетско-советские отношения через пороги и подводные камни.
Приведу слова ныне покойного А.А. Громыко из его книги воспоминаний: «При всем риске впасть в крайность, подчеркивая роль субъективного фактора в конкретных условиях Ближнего Востока, беру на себя смелость сказать: «Проживи этот человек еще несколько лет, обстановка в районе могла бы сложиться и по-другому»>119.
Вернемся к беседе с Е.Д. Пырлиным>120.
Е.Д. Пырлин. Из всех, с кем я общался, наибольшее впечатление оставил Насер, и я вовсе не оригинален в своих оценках. Насер – это личность. Эта личность на десять голов выше других деятелей Арабского Востока – и нынешнего, и прежнего поколений. Беседы с Насером запоминались его хваткой, то есть он мог с ходу ответить на трудный вопрос и схватывал проблему целиком. Садат в этом отношении был чем плох? Он мог ухватиться за какую-то деталь, раскручивать эту деталь в ущерб главному. Насер видел проблему всю сразу. Я участвовал в восьми-девяти беседах, и каждая беседа оставляла огромное впечатление, тем более они все продолжались по пять-шесть часов. Насер под конец уже был тяжелобольным человеком. У него было сужение сосудов… Он не мог сидеть в одной позе больше трех минут и все равно выдерживал эти утомительные беседы, утомительные переговоры.
Трижды – в 1956, 1967 и 1970 годах – советская поддержка спасала режим Насера. Советско-египетское сотрудничество достигло беспрецедентных для «третьего мира» масштабов и в военной, и в экономической области. Оно же нанесло ущерб Египту в результате временного разрыва части сложившихся связей с Западом и ограниченного переноса на египетскую почву некоторых элементов советской социально-политической и экономической системы, оказавшихся неудачными и в СССР.
Насер знал и победы, и очень жестокие поражения, но, как бы то ни было, он стоял в ряду гигантов «третьего мира» вместе с Неру, Сукарно, Нкрумой, олицетворявших целую эпоху избавления от политического господства Запада и перехода к сотрудничеству с Советским Союзом. И эпоха, и лидеры, и их политика были противоречивы, и еще предстоит дать им окончательную оценку. Да и возможно ли что-либо «окончательное» в подходе к историческим деятелям и к самому историческому процессу?
Во время правления Насера шло быстрое расширение советского влияния на Ближнем и Среднем Востоке – в хрущевское десятилетие и первые годы после него.
«Советские позиции на Среднем Востоке сегодня сильнее, чем десять лет назад, – писал У. Лакер в конце 60-х годов. – Это произошло не в результате вторжения, не в результате хитрого проникновения. Советский Союз стал средневосточной державой по приглашению. Он не захватил никаких военных баз, но правительства Египта, Сирии, Алжира и Йемена по своей собственной воле предложили ему льготы, к которым он стремился.