От легенды до легенды (сборник) - стр. 110
– Человек, если надо, со всем управится, – согласился Давыдов. – Особо если враг землю его топчет. Да все не разберу, кто ты такой?
– Потомки твои разберут, – старик подмигнул. – Вот отойдет внучка от горя немного, вернемся. Ненадолго, чтоб не растаять. Больно уж горячи люди. Но я радость больше люблю. В праздник какой показываться будем. Впрочем, теперь я и с ворогом вас один на один не оставлю. Помогу, если что. А кто я… – Дед усмехнулся и ударил посохом оземь. Воздух зазвенел, деревья затрещали, нос защипало. – Думай!
Давыдов еще раз обернулся на застывшую у сосны девушку. Ее там не было. Перевел взгляд на Архипа. Где стоял старик, курился парок, словно кто-то вздохнул на холоде. Давыдов тряхнул головой, потер рукавицей щеку.
– Мороз, однако… – поежился он и побежал отогреваться в избу.
Мария Широкова
Первый поезд в самайн
День первый. Чаепития и сказки
Все началось во время чая. Именно тогда, намазывая на румяный тост грушевый джем, Перси впервые услышал голос Морбрада.
От неожиданности рука дрогнула, и янтарная капля джема приземлилась на белоснежную скатерть.
– Ты не меняешься, – с улыбкой заметила тетя Дженни, – все так же обожаешь сладкое и портишь скатерти.
– Мама, он сейчас скажет: «Простите, тетя, я больше не буду», – ехидно произнесла Флоренс. – Не так ли, кузен?
Перси рассмеялся.
– Осторожнее, Фло, – заметил он, – я ведь могу вспомнить еще какую-нибудь мальчишескую повадку. Например, дергать вредин за рыжие косички.
Юная леди хмыкнула и с невинным видом принялась пить чай. Перси прекрасно понимал, что Фло не терпится расспросить кузена о тысяче вещей, наговорить ему кучу уморительных колкостей и истребовать подарки, но, увы, приходилось сидеть чинно. Он украдкой подмигнул девочке, но та только строго сдвинула брови. Ну, ничего, успеется.
– Что это был за шум? – спросил Перси у отца.
Сэр Генри Уотертон оторвался от просматривания письма.
– Не поверишь, – усмехнулся он. – Горное эхо. Здешние окрестности – настоящий акустический феномен. Мне рассказывали, на склоне есть ущелье, где каждый звук, будь то крик птицы или скатившийся с кручи камень, порождает целую симфонию. Здесь еще ничего, ближе к тоннелю куда громче.
– Напоминает рокот прибоя, – сказал Перси, откусывая от тоста.
– Местные называют его голосом Морбрада. Привыкнешь.
Сэр Генри вернулся к письму. Перси не обижался: хорошо знал, что постоянная занятость приучила главного инженера Королевской Юго-Западной железной дороги делать несколько дел одновременно. Вот как сейчас: пить чай, беседовать с сыном, которого не видел больше полугода, и изучать корреспонденцию. Так было всегда, сколько Перси себя помнил.
Для бесед по душам имелась в мире миссис Дженнет Клейтон – тетя Дженни. Она укоризненно покачала головой, взглянув на брата, и сразу же перенесла заботливое внимание на племянника.
– И все-таки ты вырос, – произнесла она. – Несмотря на джем. Ты сейчас очень напоминаешь мне Генри в двадцать лет: те же широкие плечи, светлые вьющиеся волосы, упрямый взгляд. Только улыбка как у матери. Видела бы она своего малыша Перси…
Тетя Дженни умолкла, вытирая глаза кружевным платочком. Несколько минут в гостиной было тихо, но потом Фло осторожно потянула мать за рукав.
– Мама, – громким шепотом спросила она, – а что, дядя Генри в молодости был таким же долговязым и тощим, как кузен?