От Чудовища до Снежной королевы - стр. 24

Третьи кивали на создателя знаменитого словаря Владимира Даля. Дело в том, что Пушкин однажды дал ему автограф «Твоя от твоих приношаху. Сказочнику казаку Луганскому (Казак Луганский – псевдоним Даля – ВН) сказочник Александр Пушкин». Все понятно! – говорили сторонники этой версии. Это собиратель фольклора рассказал Пушкину про рыбку в Оренбурге. И все бы хорошо, но среди записей Даля нет никакого рыбака и никакой рыбки.

Меж тем источник пушкинской "Сказки о рыбаке и рыбке" вычислили довольно быстро и сегодня он практически не подвергается сомнению.

"Сказка о рыбаке и рыбке" – это еще один вклад сказочников братьев Гримм в мировую культуру.

В их первом сборнике сказок, вышедшем в 1812 году, была записанная в немецкой Померании сказка Vom Fischer und seiner Frau, то есть "О рыбаке и о его жене". В ней рассказывается о рыбаке, живущем с женой в убогой лачуге, который однажды выловил камбалу, которая оказалась заколдованным принцем. Магическая камбала человеческим голосом попросила ее отпустить, что покладистый рыбак и сделал. Но дома жена сказала: "Ты посмотри, идиот, в какой лачуге мы живем! Иди и попроси у камбалы избу!".

Рыбак пришел на берег моря и стал кричать:

Человечек Тимпе-Те,

Рыба-камбала в воде,

Ильзебилль, моя жена,

Против воли шлет меня.

(в оригинале – Manntje, Manntje, Timpe Te, Buttje, Buttje inne See, myne Fru de Ilsebill will nich so, as ik wol will).

Дальше, вы, в общем, уже в курсе. Аппетиты у немецкой старухи росли даже быстрее, чем у нашей. Сначала она попросила избу, потом – каменный замок, затем захотела стать королевой, дальше кайзером (то есть императором), потом неочевидно Папой Римским. И лишь когда было заявлено о требовании сделать ее богом, включилась губозакаточная машинка и принц Камбала все откатил до ветхой лачуги.

Любопытно, что эту сказку братьям Гримм рассказал родившийся и выросший в Померании известный художник-романтик Филипп Отто Рунге, создатель оригинальной теории символизма цветового строя живописной картины. Вот его автопортрет.

Профессия рассказчика явно наложила свой отпечаток на сказку – в ней очень важное значение имеет цвет. С каждым новым визитом к волшебной рыбе меняется цвет моря. Сначала оно зеленое и желтое, потом темно-синее, затем темно-серое, в общем, все темнее и темнее, а в финале – настоящая буря с почти черными волнами свинцового цвета.

Заметьте, что у Пушкина тоже все начинается на безмятежном "самом синем море", при первом визите море «слегка разыгралось», затем «не спокойно синее море», дальше оно "почернело", ну а в финале, как и у немцев, "на море черная буря".

И эта аналогия используется как еще один аргумент в пользу прямого заимствования. Впрочем, косвенные доказательства не очень нужны – есть практически прямое свидетельство обращения Пушкина к сказке братьев Гримм. Дело в том, что в окончательный вариант сказки не вошел еще один визит старика к "государыне рыбке", но, на наше счастье, он сохранился в черновиках.

Оказывается, старуха еще один раз посылала мужа к рыбке. Между "вольною царицею" и "владычицей морскою" она желала быть… Папой Римским.

И даже стала им.

Воротился старик к старухе,

Перед ним монастырь латынский,

На стенах латынские монахи

Поют латынскую обедню.

Перед ним вавилонская башня.