Остров живого золота - стр. 8
– В тыл так в тыл. Дельно придумал, земляк. Показывай!..
В подвале Бегичев включил фонарик. Низкие каменные своды уходили вдаль, терялись в темноте. Подземелье было усыпано битой штукатуркой.
– Вперед, скорее! – торопил Бегичев.
Пробежав несколько десятков метров, они очутились в следующем отсеке подвала, более широком и благоустроенном, служившем, вероятно, складским помещением.
– А вот и выход, – заметил Ладов проем в противоположном конце подвала. – Похоже, к каналу рулим!
– Кончай немца на себе тащить, – приказал Бегичев. – Здоров бугай, сам дойдет.
Пленного поставили на ноги, и он, испуганно озираясь, покорно зашагал между разведчиками.
Когда разведгруппа выбралась через пролом наружу, уже светало. Впереди, всего в нескольких метрах, покачивалась тяжелая грязная вода канала.
Бегичева разбудила тишина.
Он лежал на койке в помещении бомбоубежища, прилегавшего к КП капитана Свята. Рядом спали богатырским сном все его ребята.
Чего-то Бегичеву не хватало. Еще минуту назад где-то неподалеку рвались снаряды, дрожала земля. И вдруг – тишина, до звона в ушах. Натянув сапоги и набросив шинель, он выбрался наверх.
Утро было зябкое. Туман, плотно укутавший на рассвете воду в канале и так помогший им переправиться назад, почти рассеялся. С немецкой стороны не раздавалось ни единого выстрела. Молчала, будто выжидая, и наша артиллерия. И это вызывало у Бегичева тревогу. Тишина на фронте обычно ничего доброго не предвещает…
Поеживаясь, Бегичев пересек двор, спрыгнул в траншею и торопливо направился в сторону КП батальона. Часовой, остановивший было младшего лейтенанта у входа, узнал командира разведчиков и приветливо улыбнулся.
Свят стоял возле амбразуры в той же позе, что и накануне, словно не покидал этого места со вчерашнего дня. Прижав к глазам бинокль, он пристально разглядывал противоположный берег. Каска лежала рядом.
– Почему не спишь, разведчик? – спросил он, явно думая о чем-то другом. Лицо его выглядело озабоченным. Высокий лоб рассекли резкие морщины. Колючие брови насуплены, а глубоко посаженные глаза утонули в припухших от бессонницы веках. – Ты что-нибудь понимаешь?
– Не нравится мне это молчание.
– Вот-вот… По всем данным, немцы уже должны были бы на нас навалиться. Твой язык болтливым оказался.
– Все они сейчас болтливы, – отозвался Бегичев. – Готовы мать родную заложить, лишь бы спасти собственную драгоценную шкуру.
– И сверху что-то вестей не подают… – Комбат вытащил портсигар и протянул младшему лейтенанту: – Закуривай!
От папиросы Бегичев отказался, вытащил трубку. Свят покосился на него, явно не одобряя такого пристрастия. Командир разведчиков был юн, и трубка в его руках выглядела неестественно.
Бегичев приохотился к трубке еще в сорок четвертом. Однажды в захваченном немецком блиндаже разведчики обнаружили на столе между брошенных карт, документов и отстрелянных гильз странный предмет – длиннющий, сантиметров до тридцати, изогнутый черенок, к которому были привязаны яркие шнурочки с деревянными шариками; на торце – искусно вырезанная голова оленя. Тут же в коробке хранился заготовленный впрок, крупно нарезанный душистый табак.
«Что, командир, барская услада по вкусу?» – спросил Ладов, заметив, с каким интересом разглядывает младший лейтенант яркую «игрушку».